строем, врываясь в открывшийся дверной проем.
В комнате темно, и, прежде чем я успеваю сориентироваться, на нас падает яркий свет.
– Срань! – ругается Рэнсом, и мы разделяемся, чтобы быстрее заметить врага, а ему было сложнее поймать нас.
– Мэлис, берегись!
Уиллоу. Я поднимаю взгляд и замечаю тень, несущуюся на меня. Поворачиваюсь, но недостаточно быстро – темная фигура врезается в меня, сильно ударяя в бок.
Основная тяжесть удара приходится на ту сторону, где заживает рана, но хорошо, что она уже почти затянулась. Однако у меня все равно перехватывает дыхание, удар выбивает дух сильнее, чем если бы этот козлина врезался в другой бок.
Я хриплю и, шатаясь, пытаюсь удержаться на ногах, пока нападающий старается сбить меня с ног.
Прежде чем этот ублюдок успевает нанести мне еще один удар, я набрасываюсь на него, целясь пистолетом в висок, а затем пытаюсь выстрелить, но он хватает ствол. Наверное, понял, что своим первым приемом задел слабое место, поэтому бьет снова – левым хуком, что приходится прямо по ране.
Меня тошнит, и эта сволочь пользуется моментом, вырывая пистолет из моей руки, и тот с грохотом падает на пол. Мужик с силой прижимает меня к стене и достает из-за пояса брюк свой пистолет, но, прежде чем он успевает воспользоваться своим преимуществом, на него бросается Рэнсом.
– Прижми его! – рычу я Рэнсому, пока они борются в тусклом свете. – У него пушка!
Похититель Уиллоу бьет Рэнсома локтем в горло, и, когда мой брат начинает отплевываться и кашлять, козлина вырывается из его хватки. Он быстро отступает, освобождая пространство между ними, и поднимает оружие, целясь прямо в Рэнсома. Но до того, как успевает нажать на спусковой крючок, воздух прорезает тихий звук – выстрел из глушака.
Пуля из пистолета Вика с глухим стуком попадает в грудь похитителя, и тот отшатывается назад. Он издает гортанный звук, покачиваясь на ногах… а затем падает ничком на пол. В комнате воцаряется тишина, кажущаяся почти оглушительной после криков и звуков борьбы, которые наполняли ее минуту назад.
– Проверь, как там Уиллоу, – говорю я Рэнсому, тяжело дыша и не отрывая взгляда от распростертого на полу тела. – Убедись, что с ней все в порядке.
Братишка быстро направляется к тому месту, где она привязана к стулу, и я смутно осознаю, что Вик следует за ним. Я тоже хочу пойти, хочу прижать Уиллоу к себе, пока не почувствую, как бьется ее сердце рядом с моим, – просто чтобы доказать себе, что она и правда по-прежнему жива, что цела и невредима. Ну, по крайней мере, она была в сознании, когда окликнула меня. И я цепляюсь за эту крохотную уверенность, подходя к телу, лежащему на полу.
Кто-то должен убедиться, что этот ублюдок мертв. Убедиться, что он испустил свой последний гребаный вздох и больше никогда не сможет поднять руку на Уиллоу.
Наклонившись, я выхватываю пистолет из вялых, безжизненных пальцев мужчины и направляю на него, одновременно подталкивая его ногой. Из другого конца комнаты доносится разговор моих братьев с Уиллоу – ее мягкий, дрожащий голос звучит контрапунктом к их глубоким баритонам.
Я сильнее толкаю крупное тело мужчины, переворачивая его на спину, чтобы увидеть его лицо.
В комнате по-прежнему темно, единственная яркая лампочка теперь направлена на стену, но освещения достаточно, чтобы я мог разглядеть его черты. И как только я это делаю, меня охватывает шок, вытесняя адреналин и гнев, которые бушевали во мне с тех пор, как мы ворвались сюда.
Похититель Уиллоу – не просто какой-то случайный ублюдок. Я знаю этого парня.
Это, вашу мать, Дариус Леджер, и он мертв.
– Что за хрень? – бормочу я себе под нос, нахмурив брови.
Так вот кто похитил Уиллоу? Но зачем?
– Эй, – окликаю я остальных. – Идите сюда.
Они направляются ко мне. Рэнсом поддерживает Уиллоу за талию, Вик по другую сторону от нее. Его руки лежат на ней не так, как руки Рэнсома, но он достаточно близко, чтобы почти касаться ее.
Как только они останавливаются рядом со мной, я протягиваю руку, заключаю Уиллоу в объятия и прижимаю ее к себе. Нам предстоит выяснить, какое отношение ко всему этому имеет гребаный Дариус, но прямо сейчас мне просто нужно обнять мое солнышко.
Мою девочку.
Уиллоу вскрикивает от удивления из-за резкости моего движения, но не сопротивляется, растворяясь в моих объятиях, и обнимает меня в ответ. Я чувствую, как она трясется, как по ее телу пробегает дрожь страха, хотя сейчас она в безопасности, и это заставляет меня еще сильнее прижимать ее к себе, крепко стиснув челюсти.
Мы подоспели вовремя.
Нам удалось спасти ее.
Слава всем, мать вашу, богам.
– Я думала… – Ее слова переходят в судорожный всхлип, и она качает головой, пряча лицо у меня на груди.
– Ты в безопасности, – говорю я ей напряженным голосом. – Ты с нами.
Она кивает, но не отстраняется, и я вдыхаю ее запах, мечтая вечно держать ее в своих руках.
Наконец, мы размыкаем объятия. Я провожу по ней руками, проверяя, нет ли повреждений, хотя уверен, что и Рэнсом, и Виктор уже сделали это. На ее щеке красуется синяк, и это заставляет меня захотеть вернуть Дариуса к жизни, просто чтобы мы могли убить эту тварь медленнее и в разы болезненнее.
– Я в порядке, – шепчет Уиллоу, когда кончики моих пальцев скользят по отметине на ее лице. – Правда. Все хорошо. Все могло быть намного хуже.
– Он заслужил умереть в муках, – говорю я ей, даже не заботясь о том, что это звучит как заявление жестокого психопата. Уиллоу уже знает, кто я такой и на что способен, так что тот факт, что я готов убивать ради нее, пытать и калечить, не должен вызывать удивления.
Она прерывисто вздыхает, протягивает руку и проводит пальцами по моей щеке, отражая мои прикосновения. Ее большие карие глаза поблескивают в тусклом свете, когда она на мгновение задерживает на мне взгляд, а затем наконец поворачивается, чтобы посмотреть на своего похитителя, распростертого на земле.
– Так он правда мертв?
– Да, – подтверждаю я. – Вик попал точно в цель. Пуля, скорее всего, остановила его сердце. Он мертв.
– Погодите, – медленно тянет Рэнсом и хмурится, пока мы все смотрим на тело. – Это что…
– Ага. Дариус Леджер.
Уиллоу моргает, переводя взгляд между нами.
– Вы его знаете?
Я киваю.
– Да, когда-то он дружил с нашим отцом. У нас с ним было несколько стычек.
Ее глаза расширяются, брови сходятся на переносице, будто она что-то обдумывает.
– Он сказал, что планировал
