Эта история имела продолжение. Спустя немного времени половецкие послы явились к Каневу. Туда же для переговоров с ними («на снем») прибыл Юрий. Половцы просили отпустить своих пленников, захваченных берендеями. В принципе, Юрий был не против. Однако берендеи ответили категорическим отказом. «Мы умираем за Рускую землю с твоим сыном и головы своя съкладаем за твою честь», — приводит летописец их слова, обращенные к Юрию. И Юрий предпочел поддержать не своих прежних союзников, а новых подданных — берендеев. «Дюрги же не створи им насилья, — сообщает летописец, — но половцы одарив дары, отпусти я, а сам иде Киеву». Половцы дары, конечно, приняли, но мира с Юрием не заключили. На обратном пути в Степь они подвергли разграблению окрестности Переяславля: «много пакости створиша», по выражению летописца. По свидетельству Никоновской летописи, тогда же был разорен какой-то город Деменеск (в Переяславской земле?): «и много зла сотвориша, овех избиша, а других живых плениша, и возвратишася въсвоаси».
В конце лета того же года, когда положение Юрия в Киеве еще более упрочилось, половцы вновь появились в русских пределах — «для мира». Они расположились по реке Супою, левому притоку Днепра. К тому времени Юрий заключил мир с князьями Изяславичами. В Киеве по его приглашению находились его племянники Ростислав и Владимир Мстиславичи и внучатый племянник Ярослав Изяславич — все с дружинами, а также «галицкая помощь», присланная его зятем Ярославом Владимировичем Осмомыслом. Со всеми этими силами Юрий выступил «на снем» к Каневу. Туда же явились и половецкие послы. Однако приехали они в очень небольшом числе и исключительно с разведывательными целями — «яко на розглядания», по выражению летописца. Намерения половцев были весьма туманными, и как бы обернулось дело, если бы Юрий проявил меньше осмотрительности, сказать трудно. Увидев же многочисленную рать киевского князя, половцы испугались. Они пообещали князю прийти «заутра вси» для заключения мира, но в ту же ночь бежали. Юрий возвратился обратно в Киев. Однако едва ли он испытывал облегчение от того, что так легко отделался от степняков. Мира с ними опять не получилось, и это обещало в будущем крупные неприятности.
* * *
В первые же месяцы пребывания в Киеве Юрий начал войну и со своими внучатыми племянниками Мстиславом и Ярославом Изяславичами, сыновьями прежнего киевского князя Изяслава Мстиславича. Правда, сам Юрий в поход не выступил, поручив военные действия своим подручным. Его войска возглавили князь Юрий Ярославич (вновь, как только Юрий Долгорукий занял киевский стол, выдвинувшийся на заметные для летописца роли) и опытный воевода Жиро-слав. Кроме того, в походе на Волынь участвовали какие-то не названные по именам «Вячеславли внуки» — вероятно, сыновья умершего еще в 1130 году князя Михаила Вячеславича, единственного сына великого князя Киевского Вячеслава Владимировича.
Князья без труда сумели изгнать Мстислава Изяславича из Пересопницы. Узнав о приближении вражеской рати, тот бежал в Луцк, к своему младшему брату Ярославу. Однако наступать на Луцк Юрьевы воеводы самостоятельно не решились.
И тогда Юрий, как и в прежние годы, обратился за помощью в Галич. Молодой князь Ярослав Владимирович имел свои счеты с покойным Изяславом Мстиславичем, а потому охотно согласился принять участие в войне против его сыновей. Главное же, Юрию удалось привлечь к войне с Изяславичами их дядю, князя Владимира «Матешича», незадолго до этого вернувшегося из Венгрии. По возрасту он был младше своего старшего племянника и уж тем более уступал ему доблестью и воинскими дарованиями, а потому справедливо опасался его как конкурента в борьбе за владимиро-волынский стол.
Войска Ярослава Галицкого и Владимира «Матешича» подступили к Луцку. Мстислав оставил в городе своего брата Ярослава, а сам отправился «в Ляхи», то есть в Польшу.[118] (Напомним, что правивший в Польше князь Болеслав IV Кудрявый приходился ему шурином, а брат Болеслава Метко — еще и зятем.)
Началась осада города. Однако продолжалась она недолго: Ярослав и Владимир, «не въспевше ничто же, воротишася опять». Почему так произошло, достоверно неизвестно. Но можно думать, что неуспеху всего предприятия способствовали не только стойкость оставленного в Луцке Ярослава Изяславича и нерасторопность союзников Юрия Долгорукого, но и поддержка, оказанная Мстиславу в Польше.
Сведения об этом содержатся в польских источниках, правда, довольно поздних. «Киевский князь Георгий… — читаем в «Истории» польского хрониста XV века Яна Длугоша, — собрав и выстроив войска… посылает их против князя Мстислава, пребывавшего в Пересопнице. Тот, объятый страхом перед врагом и видя, что сражение ему не по силам, из Пересопницы бежит в Луцк. Оставив крепость Луцк заботам и защите родного брата Ярослава, он бежит к польским князьям Болеславу, Мечиславу (Мешко. — А.К.) и Генриху, понимая и зная наверное, что Георгий Киевский собирается выгнать его и из Луцка и собирает для этого войска. Польские же князья, а именно Болеслав Краковский, Мечислав Познанский, Генрих Сандомирский, благосклонно приняв изгнанника Мстислава и снабдив его у себя всем необходимым, собрали силы из своих владений и врагами выступили на Русь, намереваясь восстановить князя Мстислава не только на переяславском (здесь, напомним, Мстислав княжил ранее. — А.К.), но и на киевском столе. Киевский князь Георгий, опасаясь силы польских князей, через посредничество перемышльского (явная путаница. — А.К.) князя Ростислава заключает мир с князем Мстиславом и его родными братьями… (далее опять путаница. — А.К.) и возвращает им… все, что им принадлежало, клятвенно обязуясь никогда не домогаться их владений. После того как между ними было заключено такое соглашение, князь Мстислав с великой славой возвратился на Русь, причем многие польские воины сопровождали его вплоть до Владимира, а многие и остались у него».
В основном этот рассказ восходит к русским летописям. Однако известие об участии в военных действиях польских войск уникально и в русских источниках соответствия не находит[119]. Явные несообразности, содержащиеся в тексте Длугоша, казалось бы, дают основания исследователям с недоверием отнестись к приведенной им информации. Но факт остается фактом: Юрию действительно пришлось заключить мир с Мстиславом, а его союзникам — ни с чем возвратиться от Луцка. Причем для заключения мира Юрий и в самом деле воспользовался посредничеством князя Ростислава — но конечно же не мифического перемышльского князя, а вполне реального Ростислава Мстиславича Смоленского, признанного главы князей «Мстиславова племени».
Летопись излагает дело так, что инициатива примирения исходила всецело от Ростислава Мстиславича. Однако приглашал смоленского князя в Киев именно Юрий, причем в Ипатьевской летописи сообщение об этом непосредственно примыкает к рассказу о неудачном завершении похода на Луцк. «Сыну, мне с ким Рускую землю удержати? С тобою, а поеди семо» — с такими словами Юрий обратился к племяннику. И Ростислав — очевидно, выполняя условия договоренности, достигнутой в Зарубе, — не мешкая отправился к Киеву — «удерживати» для Юрия «Русскую землю», то есть киевское княжение.
