тюрьму. Я уже рассказывал о нем…
— Да-да, помню… ты что-то говорил. Ну что ж, поезжай, дружок! Мне кажется, никаких препятствий к этому нет… От сегодняшних переговоров будет зависеть многое. Если Имре Надь примет наши предложения, завтра ты уже сможешь ехать.
— Стало быть, можно?
— Конечно! Поезжай и наводи порядок. Провинция становится важным участком, но сейчас быстрее с пакетом к Чатаи. Потолкуем подробнее, когда вернешься.
Придя в себя после удара Ласло, Вамош долго не открывал глаз. «Надо выиграть время», — думал он.
Перед ним проносились события двух последних дней. Ему казалось, что он успел сделать немало. «Хотелось бы знать, кто меня выдал. Одно ясно: не товарищи, потому что тогда взяли бы и других. Кто-то увидел и донес. Только так! Не беда, организация уже работает, а это самое главное. А я успею спастись». Он еще никому не показывал документов об освобождении из тюрьмы. Ждал, когда поведут к какому-нибудь старшему предводителю мятежников. «Очень важно выиграть время, чтобы все как следует разведать. Со мной ничего не случится. Прикинусь мучеником!»
Покинув тридцатого октября министерство, Вамош вместе с Капошем отправился в Эржебет. Они тотчас навестили старого Бейци. В тот же вечер он созвал пятерых своих прежних товарищей и они все вместе наскоро обсудили задачи. В Эржебете уже хозяйничали контрреволюционеры. Командовал ими какой-то хортистский офицер. Мятежники захватили управление полиции и арестовали нескольких коммунистов. Узнав, что молодой коммунист Дьюла Гулаш несколько лет назад служил в органах госбезопасности и был офицером, мятежники дважды пытались повесить его. Оба раза спасали рабочие. Спасшись во второй раз, Гулаш скрылся, но продолжал поддерживать связь с Бейци. До этого Дьюла работал на моторостроительном заводе и, прежде чем контрреволюционеры явились на завод, успел спрятать несколько автоматов и ручных гранат. Часть их удалось спасти, и теперь он предоставил оружие в распоряжение Бейци и его товарищей. Вамош дал подробные указания группе и в тот же день вместе с Капошем ушел в Чепель. Там он тоже встретился со знакомыми товарищами. Он не знал, что прятался в том доме, где жил Бела Ваш.
Вамош вместе с Капошем остановился в квартире Иштвана Бузаша, который работал на трубопрокатном заводе. Бузаш рассказал, что уже во многих местах действуют вооруженные группы коммунистов. Они охраняют главным образом заводы и электростанцию. В случае возможного наступления советских войск контрреволюционеры собирались взорвать заводы. Коммунисты хотели помешать им. На следующий день утром на квартире Бузаша состоялось совещание коммунистов. Договорились оказать организованный отпор. К вечеру Вамош послал Калоша на улицу Пратер к Вида, чтобы связной Комора вовремя получил донесение. А сам снова отправился в Эржебет. Но вечером его схватили.
Он открыл глаза. Посмотрел в окно. Уже стемнело. Шувегеш развалился на стуле и спал беспробудным сном пьяного.
«Отобрать бы у него оружие», — мелькнула у Вамоша мысль. Он уже хотел было подняться, но вошел Хорват.
— Эй, подъем! — крикнул он Шувегешу и ударил ногой по стулу. Шувегеш вздрогнул, инстинктивно схватился за автомат.
— Ничего себе, так этот тип и убежать мог, — неодобрительно заметил Хорват.
— Да я не спал, — оправдывался Шувегеш.
— Как же не спал, даже в коридоре слышно было твой храп. Что же это ты не убежал, старик? — обернулся он к Вамошу. По седым волосам и щетине, уже две недели не видевшей бритвы, Хорват принял арестованного за старика.
— А зачем мне убегать? — спокойно ответил Вамош. — Все равно вы меня выпустите! Да еще будете извинения просить.
Хорват вытаращил глаза.
— Что ты сказал, папаша? Что мы будем делать?
— Извиняться будете, — так же спокойно повторил Вамош.
— Это за что же?
Вамош решил, что все-таки лучше поскорее уйти отсюда и с напускным безразличием ответил:
— Вы мои документы видели? Знаете, кто я такой?
— А ну показывай свои документы!
Вамош нехотя полез в карман. Достал бумажник.
— Извольте, вот мое свидетельство об освобождении из тюрьмы, а это удостоверение личности, — протянул он Хорвату.
— Вы сидели в тюрьме?
— Да, — ответил Вамош. — Пять лет, сынок, как политический.
Хорват оторопел. Вамош продолжал:
— Вы попались на удочку какого-то коммунистического провокатора. Кто поверит, что я, просидев пять лет в тюрьме, займусь организацией какой-то враждебной группы?
— Почему же вы сразу не сказали, черт вас возьми?! — крикнул Хорват, помахивая свидетельством об освобождении. Он поверил Вамошу — ведь и у него самого было такое же. — А мы чуть не пустили вас в расход.
— Тем хуже было бы для вас, — безразлично ответил Вамош.
— Зачем же вы плюнули в лицо старшему лейтенанту? — спросил Хорват.
— А что бы сделали на моем месте вы, если бы какой-нибудь сопляк стал грубить вам?
— Вы правы. Он сильно вас ударил?
— Били меня и похлеще, — ответил Вамош. — Но теперь мне пора идти. Пойдемте со мной на завод, рабочие скажут вам, кто я такой. Но вам бы не поздоровилось, если бы я рассказал им, что вы здесь делали со мной…
Шувегеш опять уснул сном праведника. Он не слышал ни одного слова из разговора.
— Вот так загвоздка, папаша, — почесал в затылке Хорват. — Я тоже сидел, знаю, что это значит!
— Как вас зовут? — спросил Вамош.
— Карой Хорват. Отсидел в Ваце полтора года.
— Ну и ну, и так обращаться со своим коллегой! — он с упреком посмотрел на Хорвата.
— Не сердитесь, право, — извиняющимся тоном попросил Хорват и вернул документы.
Через несколько минут Вамош был на улице. Посмотрел и постарался запомнить номера домов. Сначала он направился к кинотеатру «Корвин», но затем решил, что лучше пока не рисковать. «Пойду к Вида, узнаю, не был ли у него связной…»
На квартире Вида он узнал об ужасных событиях, которые произошли здесь накануне.
— Бедный Бела! — вздохнул Вамош. — И куда его увели?
— Тот высокий человек, о котором я тебе говорил, — рассказывал Вида, — велел передать, что его отведут на улицу Марии, в клинику. Он оставил адрес, чтобы я передал его товарищам, которые будут разыскивать Белу. Я уже передал его товарищу Капошу!
— Кто были эти мятежники? — поинтересовался Вамош.
— Откровенно говоря, у меня создалось впечатление, — ответил Вида, — что они вовсе не мятежники, а молодые коммунисты из университета, которые, маскируясь под мятежников, помогают нам.
— Вашими бы устами, товарищ… — усомнился Вамош.
— А я в этом уверена, — вмешалась в разговор женщина. — Та белокурая девушка так заботливо обмывала Беле раны, словно он ее брат или жених. По-моему, она даже плакала.
— Почему вы не спросили у них?
— Вы шутите, товарищ Вамош. Во-первых, у нас не было времени для разговоров, а во-вторых, я не имел права откровенничать с ними.
