class="p1">Сохадзе глянул исподлобья на Гарника, сделав вид, что не понял слов Филояна, и отошел. В его глазах туманились слезы.
Заместитель начальника школы распорядился отнести труп в сторону. Занятия продолжались.
Вечером, возвратившись в школу, Сохадзе угрюмо сказал Гарнику:
— Теперь я понимаю, почему на главном входе написано: «Больница для душевнобольных»…
— Надо бы написать: «Ад». Это больше бы подошло.
Гарник, подперев голову руками, сел на кровати. Трудно было им говорить о том, что произошло. Только он и Сохадзе понимали все.
4
Всю ночь Гарник не сомкнул глаз. Голова у него словно была налита чугуном. Ни на минуту он не мог забыть Погосяна, последние его бессильные конвульсии. Война сделала каменными сердца. Никто не сказал даже слова сочувствия по поводу смерти Погосяна. Все прошли мимо с полным безразличием, — казалось, это не имело к ним никакого отношения. А один из курсантов даже посмеялся:
— Ну и плюхнулся этот армянин, в лепешку!..
Страшные люди! Какие ужасные люди!..
От усталости у Гарника слипались глаза. Он пытался заснуть хоть на минуту и все напрасно. Перед глазами возникали Великанов, Саядян, Ананикян и с ними — Погосян… «Боишься? — казалось, спрашивали они. — А что мы завещали тебе: — мстить и мстить этим чудовищам!..»
Гарник делал над собой усилие, чтобы не видеть их, а они снова стояли перед ним и спрашивали: «Когда ты отомстишь за нашу кровь Филояну?»
Да, если бы он сумел прикончить предателя Филояна, его сердце было бы спокойным, он считал бы, что кровь товарищей отомщена. Иначе нет ему оправдания!..
Наутро он рассказал обо всем Сохадзе.
Вместе раздумывали они, как быть, чтобы после расправы с Филояном немедленно бежать из этого сумасшедшего дома.
Филоян часто уходил в город. А курсантов держали взаперти. Пускали в город только тех, которым доверяло начальство.
Гарник и Сохадзе решили прибегнуть к помощи самого Филояна. В случае, если дадут разрешение, они осмотрят город, проверят возможности побега. А в следующий раз попросят Филояна присоединиться к ним на прогулку, заведут в укромное место и постараются разделаться с ним.
Приняв такой план, они решили пойти на сближение с Филояном.
В первую же субботу оба вместе явились к нему.
— Мы стеснялись просить вас, — с притворным заискиванием заговорил Сохадзе, — но Гарник сказал: попросим, ведь наш земляк. Если он не пойдет нам навстречу, то кто же еще?
— Хорошо, достану пропуск, ребята. Но помните Саакяна? Скотина, скрывал свою болезнь. Тут с девушками надо быть осторожным. И вообще, скажу, в этой школе наши земляки здорово опозорили нас.
Филоян протянул сигареты своим собеседникам.
— Вот Саакян оказался такой гнилью. А Погосян? Без разрешения решил испытать свою судьбу в затяжном прыжке… Подлец, думал, пройдет его номер! Я вам не говорил, что он наболтал Мейеркацу про меня?
— Неужели? — воскликнул Сохадзе.
— Мерзавец! Когда мне сказали об этом, у меня в глазах потемнело. Я потребовал, чтобы позвонили в Берлин, — меня там знают. После звонка пришли извиняться. А я говорю — никаких извинений мне не надо. Или вы разрешите мне самому учинить над ним суд, или я уйду в отставку. Согласились со мной. Вовремя он сделал этот прыжок!..
На лице Филояна разлилось удовлетворение.
Заканчивая разговор, он спросил:
— А вы сегодня хотите пойти?
Оба притворились смущенными.
— У нас нет знакомых девушек, — сказал Гарник.
— Жаль, что я не свободен, познакомил бы вас с хорошими девушками.
— А когда вы будете свободны? Мы подождали бы.
Филоян достал блокнот, перелистал его.
— В среду могу.
— Вот и превосходно! — обрадовался Сохадзе. — Может быть, где-нибудь удастся заказать шашлык? Стосковались мы по нашим обедам.
— Можно. Только здесь никто не сумеет приготовить — самим придется.
— Я могу соревноваться с лучшими специалистами по шашлыку.
Все складывалось очень удачно. Филоян сам напрашивался в их руки. По его ходатайству, в воскресенье Гарнику и Сохадзе разрешили поехать в город. Город был не велик, они прошли по главным улицам, осмотрели рестораны, лавки. Вдвоем они выбрали немноголюдный ресторан, изучили все входы и выходы. Угощать Филояна они решили здесь. Затем выйдут с ним в городской сад или в лес, примыкающий к городу…
Они долго бродили по улицам, обсуждая свои планы. Сохадзе предлагал несколько отсрочить казнь Филояна, покуда они не обзаведутся надежными друзьями, у которых можно будет спрятаться на несколько дней.
Гарник возражал. Он считал, что надо спешить, ведь их каждый день могли вызвать и послать на выполнение «задания».
В школе не могли скрыть, когда группы курсантов неожиданно исчезали. Все понимали, что их забросили в советский тыл. Поэтому Гарнику и не хотелось оттягивать осуществление своего намерения. Труднее, несомненно, будет спрятаться после этого. Он предложил сразу уходить в леса. А потом он рассчитывал на помощь польских крестьян, которые их приютят и помогут пробраться к фронту или примкнуть к партизанам.
Очень трудной и опасной была эта программа, но все же это лучше, чем быть сброшенным на советскую землю диверсантом.
Вдосталь побродив по городу, они возвратились в «психиатричку» и решили принести благодарность Филояну.
На этот раз старший лейтенант принял их не так тепло, как раньше. Он был чем-то озабочен и даже не выразил желания поговорить с ними.
Когда они выходили от него, преподаватель парашютного дела задержал Гарника.
— Начальник школы вызывает вас.
Гарник вопросительно посмотрел на Сохадзе и пошел в главное здание.
Мейеркац вежливо пригласил Гарника сесть.
— Как вы себя чувствуете?
— Ничего, господин майор.
— Здоровы?
— Как видите.
Непонятно, к чему клонили эти вопросы. Гарник терпеливо ждал, что последует за ними.
— Говорят, вы хорошо знаете радиодело?
— Я был радистом.
— Мы хотим вам дать задание. Здесь вам уже нечего делать.
Гарник понял, что его хотят перебросить в советский тыл. Сердце его заколотилось: недаром он беспокоился. Рассыпались в прах надуманные с Сохадзе планы. На советской территории он, конечно, сразу явится с покаянием, куда следует. Но ведь там ему могут не поверить и придется всю жизнь носить клеймо фашистского диверсанта.
— Не рано ли, господин майор? Вы ведь знаете, что у меня нет опыта…
— С вами будет очень опытный человек.
— Можно узнать кто?
— Филоян. Вы должны будете беспрекословно подчиняться ему. Он вам передаст все наши задания. На месте могут быть поставлены и другие задачи. Вам понятно?
— Да… понимаю.
— Вылетаете через три часа. Об этом никто ничего не должен знать. Вот вам ордер, — получите в складе все, что необходимо.
Мейеркац вызвал ефрейтора и распорядился:
— Ведите, пусть переоденется.
Гарнику хотелось попрощаться с Сохадзе, но ефрейтор не отходил от него
