он не собирался и, оказавшись снаружи, захлопнул дверь в тот момент, когда женщины завизжали, а пневматический тазер второго телохранителя звонко хлопнул. Электроды на длинных проводах с лязгом ударились в армированное дверное стекло.
– Не-е-ет… – простонал Мунин. Клара изо всех сил стиснула его руку. Ева обняла обоих и прижала к себе.
Одинцов успел заклинить дверь. Её вышибли за минуту, и толпа хлынула в зал, где стоял синхротрон. Перед дверью корчился в судорогах охранник, из груди которого торчали воткнутые электроды. Провода от них тянулись к брошенному тазеру: аккумулятор продолжал бить жертву током. Возле тумбы с мониторами без сознания лежали оба техника и мисс Квон в нескромно задравшемся халатике…
…а боец, который стерёг синхротрон, сцепился с Одинцовым у окна, притиснув его к раме. Телохранитель Шарлеманя не успел помочь коллеге. Спустя мгновение рама треснула, Одинцов спиной высадил стекло, в обнимку с охранником перевалился через невысокий подоконник – и оба исчезли в зияющем проломе.
Шарлемань подбежал к разбитому окну, оттолкнул телохранителя и выглянул наружу. Далеко внизу, на брусчатке возле сада камней, чёрных на белом, – будто новые камни, но светлые на тёмном, распластались два тела.
Шарлемань обернулся. Лицо его перекосило от ярости, взгляд скользнул по ногам лежащей кореянки.
– Смену дублёров, живо!
На это и рассчитывал Одинцов. Большой Босс педантично следовал намеченной программе и отступать от неё не собирался. Сегодня должно произойти историческое событие. Точка.
Шарлемань указал телохранителю в сторону окна.
– Этого ко мне в лабораторию. Этих… – он кивнул на компаньонов Одинцова, – пока под замок.
Теперь уже у Евы подгибались ноги, а Мунин и Клара поддерживали её с обеих сторон. Когда набежавшие охранники повели компанию к выходу, Шарлемань крикнул вслед:
– Никто не сможет мне помешать! Слышите? Никто! Не сможет! Мне! Помешать!
Кашин, Чэнь и дублёры, стрекоча клавишами компьютеров, проверяли настройки синхротрона. Шарлемань в сопровождении техников осмотрел установку. «Велес» был цел и невредим, прозрачный саркофаг и кресло нетронуты: добраться до них Одинцову помешал охранник.
– Что у вас, мсье Кашин? – спросил Шарлемань.
– Без изменений, – отрапортовал Кашин. – Показатели в норме. Всё готово.
Шарлемань запретил техникам лезть в нутро синхротрона. Для этого «Велес» пришлось бы вывести из рабочего режима, а потом настраивать заново – и ждать исторического события ещё минимум сутки.
Обычная улыбка Шарлеманю не удалась, лицо подрагивало от нервного тика, но к сотрудникам он обратился спокойным голосом:
– Леди и джентльмены, прошу занять штатные места. Мы продолжаем.
Если не считать ещё нескольких скудных реплик перед самым началом облучения, это были последние слова Большого Босса.
– Зачем тебе понадобилось его убивать? – спрашивала Ева.
– Не придумал ничего лучше, – медленно роняя слова, наконец ответил Одинцов.
– Куда уж лучше, – мрачно усмехнулся Кашин. – Даже я проморгал. Ставлю вам пятёрку по физике.
Одинцов снова умолк.
Можно было напомнить Еве о том, как она обнаружила ошибку в расчётах Жюля Верна из книжки. Негоро изменил показания компаса, но привёл корабль совсем не туда, куда собирался.
Можно было напомнить Мунину о саде Рёан-дзи у подножия башни. Сверху видны все пятнадцать камней, но это не превращает наблюдателя в просветлённого, и Одинцов стал тем невидимым камнем, о который споткнулся Шарлемань.
Можно было напомнить малютке Чэнь, которую едва не затоптали, выламывая дверь из лабораторного зала, что её любимый Лао-цзы учил не ждать, пока росток превратится в крепкое дерево. Корчевать деревья намного сложнее, чем истреблять ростки…
Мыслей в голове теснилось много, но тратить на них слова Одинцов не стал. Его электрическое кресло на колёсах, тихо жужжа, ползло вокруг белой песчаной площадки с чёрными валунами. Ева, Мунин за руку с Кларой, Чэнь и Кашин шли по обе стороны от Одинцова.
– Зачем вы устроили это дикое шоу? Зачем выбросились из окна? – возмущённо говорил Мунин. – Почему не убили Шарлеманя так же, как телохранителя?
«Потому что мог помешать второй телохранитель», – мысленно отвечал Одинцов. И потому что другие могли помешать. Народу кругом хватало, за дверью стоял вооружённый охранник, а в считаных шагах у синхротрона – ещё один: через несколько секунд их было бы уже не застать врасплох. Убить смертного просто, а почти бессмертного – наверняка нет, и Одинцов придумал более эффективный способ.
Шоу понадобилось, чтобы решить две задачи.
Во-первых, Одинцов на глазах у всех разбился вдребезги, а значит, уже не представлял опасности. Бдительность притупилась. И во-вторых, его гибель отвлекла внимание от странной пропажи.
Одинцов с оружием телохранителя выскочил за дверь, заклинил её и всадил электроды в грудь оторопевшему бойцу при входе. Уже из его тазера спустя мгновение он подстрелил охранника возле синхротрона, ещё через миг отключил щадящими ударами техников с кореянкой, стараясь не повредить её красоту: девушка ни в чём не провинилась. За миг до того, как толпа высадила заклиненную дверь, Одинцов добил второго охранника, уже на глазах у всех сымитировал схватку с трупом – и в обнимку с ним выпал из окна. При этом каждый свидетель видел, что охранник боролся до последнего и сумел защитить «Велес».
Возле бойца, бившегося в судорогах у двери, нашли первый тазер. Второй лежал ближе к окну. Его приняли за оружие охранника, тело которого из сада камней забрали санитары; в их обязанности не входил подсчёт стволов. Пропажу третьего тазера сразу никто не заметил, а когда спохватились – было уже поздно.
Синхротрону не нужна сложная защита из поглотителей частиц и замедлителей, которые долгое время сохраняют остаточную радиацию. Кашин этим гордился – и демонстрировал, как лёгкий кожух из пластика закрывает магнит облучателя: сняли – надели, проще простого. Одинцов нейтрализовал всех свидетелей в зале, а перед падением из окна успел спрятать под кожухом третий тазер.
Тяжёлое оружие с электродами, мотком проводов и мощным аккумулятором сыграло роль стального топора, с помощью которого Негоро изменил показания компаса. Капитан корабля не догадывался, что стрелка отклонена. Кашин, проверив настройки синхротрона, был уверен, что «Велес» по-прежнему готов к работе. Шарлеманя зафиксировали в кресле, кольцевой магнит разогнал протоны, нейросеть рассчитала упреждающую поправку, и облучатель выстрелил пучком заряженных частиц…
…но тазер отклонил траекторию пучка. Крохотные Хиросимы выжгли совсем не ту цель, которую для них наметили. Протонный скальпель в доли секунды убил головной мозг Шарлеманя.
Формально Большой Босс оставался живым. Клетки его тела продолжали делиться, обновлённый Cynops Rex делал их практически вечными, а курс лучевой терапии на синхротроне позволял закрепить феноменальный эффект. Только теперь это была жизнь бессмысленного существа в прежнем теле.
Одинцову повезло больше. Воин идёт в бой готовым умереть, но на тренировках до автоматизма отрабатывает действия в экстремальных ситуациях. Падая из окна многоэтажной башни, Одинцов
