Меня охватывает беспокойство.
— А что, если охранник увидит меня?
— Я уже об этом подумал, — успокаивает меня дедушка. — Просто скажи ему, что тут работает твой папа. Такая милая девочка… охранник ничего не заподозрит.
Я вставляю карту в электронный замок и незаметно проникаю внутрь через черный ход. Я иду по коридору с таким видом, будто имею полное право здесь находиться, и посматриваю на номера кабинетов. В двух шагах от дедушкиной лаборатории меня останавливает голос, и я замираю как вкопанная.
— Эй, девочка, ты что тут делаешь?
Я медленно оборачиваюсь.
В коридоре стоит пожилой охранник с чашкой кофе в руках. На поясе у него висит рация, брови подозрительно нахмурены.
— Я тебя спрашиваю, девочка.
Я прикрываюсь дедушкиной легендой:
— Здесь работает мой папа.
— Вот как, — смягчается охранник. — Ну ладно.
Я улыбаюсь ему и иду дальше. Меня охватывает облегчение, как после сдачи экзамена, к которому не готовился.
— Эй, девочка! — окликает меня охранник.
Я оборачиваюсь.
— А как зовут твоего папу?
Я медлю с ответом. Охранник тут же прищуривается и качает головой.
— К нам сюда недавно еще один такой безумец пробрался. Пойдем-ка ко мне в кабинет, — говорит он.
За долю секунды, пока охранник приближается ко мне, я вижу свое будущее — на заднем сиденье полицейской машины.
Я пускаюсь наутек.
— Постой! — кричит охранник.
Я вылетаю из здания и несусь к кустам, за которыми ждет дедушка. Увидев меня, он тоже обращается в бегство.
Пережидая опасность, мы отсиживаемся в крошечном мексиканском ресторанчике, потом садимся на автобус и едем домой.
— Я тобой горжусь! — воодушевленно говорит дедушка.
— У меня же ничего не вышло! — вздыхаю я.
Дедушка качает головой:
— Привычное дело для ученого. Ты попыталась. Это главное. Нужно не сдаваться. Как Мария Кюри.
Кажется, это комплимент.
— А что она сделала?
— Мария Кюри получила Нобелевскую премию за изучение радиоактивности.
— Как ты думаешь, а я когда-нибудь получу Нобелевскую премию?
— Конечно же получишь! — без колебаний отвечает дедушка.
И я ему верю.
Изюм в шоколаде
Субботний вечер. У мамы свидание с Беном. Они подвезут нас с дедушкой в кино, поужинают и заберут по пути домой.
Я наблюдаю за тем, как мама собирается. Волосы у нее сейчас голубые. Она перекрасилась несколько дней назад, и когда дедушка это увидел, то сокрушенно покачал головой и спросил, не поступила ли она на работу в цирк.
— Как я выгляжу? — спрашивает мама.
Она демонстрирует свой наряд: фиолетовая юбка, расшитая серебристыми блестками блузка, широкий черный виниловый ремень и высокие сапоги из искусственной кожи. Иногда непросто иметь маму, которая одевается моднее тебя.
— Отлично!
В дверь звонят, и мама говорит то же, что и всегда:
— Скажи Бену, что я спущусь через минуту.
Бен стоит на крыльце с букетом гвоздик в руках. Хотя они с мамой уже давно прошли цветочную стадию, он дарит ей цветы на каждом свидании. Мне кажется, это очень мило.
— Как делишки? — задает он свой всегдашний вопрос.
Мама говорит, что больше всего в их с Беном отношениях ей нравится отсутствие мелодрамы, что в устах театрального педагога звучит забавно. Мне же нравится, что Бен не пытается заменить моего папу. Он — просто Бен.
— Она еще не готова. Спустится через несколько минут, — отвечаю я, хотя мы оба знаем, что это будет не скоро.
Бен прищуривается и полушутя отвечает:
— Я могу ждать твою маму целую вечность!
Он дважды делал маме предложение, и оба раза она отвечала, что еще не готова. Однажды я случайно услышала, как в разговоре с Бернадетт она призналась, что боится опять совершить ошибку.
В коридоре появляется дедушка и бросает ледяной взгляд на Бена. Помимо обычных полиэстеровых штанов и рубашки на дедушке сегодня еще и малиновый галстук. Он объяснил мне, что всегда одевается понаряднее, когда идет в кино.
— А ты, наверное, кузен Элли, — говорит Бен. — Мелвин, кажется? Меня зовут Бен.
Дедушка молчит и враждебно посматривает на Бена.
Бен кивает в сторону дедушкиного галстука:
— А ты, я вижу, любитель галстуков. Галстуки — это классика.
«Классика» — это точно про моего дедушку.
Появляется мама.
— Ты прекрасно выглядишь, Лисса, — улыбается Бен.
Она показывает на свою блузку:
— Не слишком много блеска?
Бен улыбается:
— Все идеально.
— Тебе нужна шаль, — добавляет дедушка.
— Что? — спрашивает мама.
— Столько обнаженной кожи! — настаивает дедушка. — Так подростки одеваются. Тебе шаль нужна.
Мама открывает и закрывает рот, онемев от гнева.
Выйдя из кинотеатра, мы с дедушкой ждем, пока нас заберут. Перед нами разворачивается ежевечернее дефиле: девочки, взявшись за руки, проходят мимо мальчиков, которые притворяются, что не замечают их, другие парни проносятся мимо на скейтбордах. Один из них выполняет удачное сальто.
Дедушка комментирует:
— Идиот! Грохнется один раз хорошенько, и придется коленный сустав менять.
Он трясет коробочку изюма в шоколаде. Он уже умял пакет попкорна, упаковку «мишек Гамми», кукурузные чипсы, бутылку корневого пива и молочный коктейль.
— Раньше он был вкуснее, — жалуется дедушка.
— Это просто изюм в шоколаде, что в нем могло измениться? — возражаю я.
— Раньше он был лучше, и все тут. Как и многое другое.
— Например?
— Например, кино. То, что мы видели, это просто лажа какая-то. Вот в мое время снимали качественные фильмы.
Мы смотрели полнометражный мультик-сказку, и мне тоже не особенно понравилось. Вообще-то я хотела пойти на японский ужастик, но на него кончились билеты.
