– Теперь, Кимка, к водопадам пойдём, раз всё так хорошо складывается, – говорит Астя.
А я говорю:
– Как же мы к ним пойдём, если мы не знаем, в какой они стороне?
– А мы на шум пойдём, – говорит Астя. – Где шумно, там и водопады.
Пришли мы к водопадам и смотрим на них – и сверху смотрим, и снизу смотрим – так красиво. Астя говорит:
– Я сейчас под один водопад залезу, а ты смотри, в воду ничего не роняй, а можешь тоже со мной вместе постоять.
Смотрим, а под водопадом уже стоит кто-то и смеётся зловредно.
Я говорю ему:
– Как-то вы мне не нравитесь.
А тот, под водопадом, вышел, мокрый весь такой, и сообщает злобно:
– Я никому не нравлюсь, я стандартный злодей потому что. Вот, девочка, становись под водопад.
Астя встала под воду, а злодей воду в лёд превратил. Астя ни рукой, ни ногой пошевелить не может.
– Ну, как-то так, – говорит он. – Тут на водопадах больше ничего и не придумаешь. Другое дело в пустыне, там хоть верблюдов в оазис – и убежать.
– Так это вы! – крикнул я, и так громко, что лёд раскололся, Астя освободилась и как занесёт кулак над головой злодея!
– Стоп, девочка! – говорит злодей. – Или я начну строить планы против планеты.
Астя заинтересовалась и спрашивает:
– Какие это?
А злодей залез по водопадному льду повыше и оттуда кричит:
– Телевизоры, например, все устраню!
– Да на здоровье, – говорю я. – Мы ещё поможем пойдём.
Злодей спустился, покрутился вокруг нас и грустно так говорит:
– Раз телевизоры разрешаете, тогда я лучше все цветы превращу тоже в цветы, но зубастые, я давно так сделать хотел.
Мы ему говорим:
– Вот ещё.
А я решил:
– Мы вас тогда перевоспитывать будем в нормального человека. Будете хорошие поступки совершать. Вот присядьте.
Злодей присел и спрашивает насмешливо:
– Ну присел, ну и что?
– А то, – говорю, – что полдела хорошего вы сделали.
– Какого это? – испугался злодей. – Я нечаянно, я не хотел.
– Приседание, – говорю я. – Хорошее дело. Вы, когда встанете, так не полдела, а целый хороший поступок совершите.
И злодей сидит, подняться не решается, а всякие цветы и растения в благодарность нам виться вокруг нас начали, откуда-то сакура полетела, и пахнет так приятно. Мы смотрим вдаль – а там внизу, в холме, деревья разрослись, и всё такое радужное, в цветах, и птицы летают.
– Слишком красиво, – говорит, сидя, злодей. – Вы жестокие и злые дети, зря я тут под водопадом стоял, ждал вас.
А вокруг становится всё красивее и красивее, и я вижу, что Астя, как заправская девчонка, разревётся сейчас от красоты. А мы со злодеем ещё как-то держимся.
– Хотите, маленьких злодейчиков покажу? – спрашивает злодей.
– Давайте, – говорю я. – Посмотрим.
И из травы тысячи маленьких злодейчиков выскочили и какими-то соломинками синхронно размахивать стали.
– Тоже красиво, – ревёт Астя.
Я говорю:
– Тебе, Астя, сейчас хоть палец покажи, всё тебе красиво будет.
А Астя ещё больше рыдает:
– У тебя вообще красивые руки, Кимка.
Я на свои руки смотрю – руки как руки, в царапинах.
А Астя надрывается:
– И царапины такие гармоничные-е-е-е-е…
– Не знал, – говорит сидя злодей, – что красота так людей доводить может. Я, тогда, пожалуй, встану и пойду в искусство. Пусть ревут, так даже лучше.
И я говорю:
– Так даже лучше. Хотя в искусстве таких злодеев полно. А ты, Астя, глаза закрой, и пойдём отсюда.
Как только Астя глаза закрыла, бывший злодей исчез, а реки повернулись вспять, и вода теперь не с водопадов стала спадать, а наверх, на скалы, забираться. Я Астю подтолкнул поближе к потоку и сам за нею наверх поплыл. Забрались на вершину, и Астя говорит:
– Где я нахожусь, я не представляю, но если ты мне, Кимка, глаза открыть разрешишь, то соображу.
А я ей:
– Мы, Астя, на вершине скалы, а внизу простираются поля, холмы и впадины. Вверху солнце сияет, птицы летают по прямой, а облака перистые.
Астя открыла глаза и как крикнет:
– Так и знала, Кимка, что ты кучевые облака от перистых не отличаешь!
А я ей:
– Так и знал, Астя, что ты глаза не по сигналу открывать будешь! Если бы ты глаза по сигналу открыла, то и перистых облаков дождалась бы, как ты и хотела.
А Астя говорит:
– Я не облаков хотела, а на следующий водопад забраться.
Смотрим, и вода на самом деле на следующую скалу забирается. А там, ещё выше и дальше, виднеется следующая скала, как ступенька, а за ней – ещё одна, и эта лестница не заканчивается. Мы за руки взялись и наверх поплыли. Вода в водопаде искристая такая, серебристая и освежает здорово. А Астя говорит:
– Если ты, Кимка, вдруг звёзды увидишь – маленькие такие, плоские, – то сгребай их рукой, надо набрать побольше.
А я говорю:
– Ну ты, Астя, и выдумываешь. Ты бы ещё пингвинов собирать придумала.
Но оказалось, что пингвинов не надо собирать, – они сами собрались, на самой верхней скале-ступеньке, выстроились у кромки бесконечной воды и ждут чего-то.
А я говорю:
– Смотри, Астя, море какое, и это так высоко, что моря тут быть не должно, – а сам в это время замерзать начинаю, потому что высоко забрались мы.
– Это потому, – говорит Астя, – тут море, что в море вся вода впадает, даже та, что из-под крана.
Я хотел что-то ответить, но тут кто-то из пингвинов табличку выставил, на которой написано было: «Расстройте нас, пожалуйста, видите, какие мы в линию выстроенные». И мне громкоговоритель протягивают, чтобы всем пингвинам слышно было.
И я говорю:
– Одна пингвиниха вышла на балкон, а там никого нет и скучно.
Пингвины загудели и говорят:
– Ещё давайте.
Я громкоговоритель Асте отдал, а она как крикнет в него:
– Глупые пингвины!
Пингвины расстроились и по воде блинчиками поскакали. Только один маленький пингвинёнок, ростом не выше моих ботинок, подходит к нам и говорит:
– Вы меня с собой возьмите, потому что я умный пингвин, по всяким пустякам не расстраиваюсь и в воду не бросаюсь. Можете даже задачки мне давать, но только чтобы без синусов и косинусов, а лучше всего я играю во всякие шашки и шахматы.
