— Это и сравнивать нельзя с тем, чем кормят в городской закусочной, — и она принялась за добавку.
Отрезая себе второй внушительный кусок, он метнул на нее такой взгляд, словно она заявила, что намерена впредь питаться здесь, вместе с ним.
— Зато в закусочной можно получше познакомиться с местными жителями. Люди здесь такие дружелюбные и разговорчивые, — добавила Бриджет. Хозяин промолчал. Возможно, подумал, что она сравнивает его с болтунами в кафе и сравнение не в его пользу. — Именно там я услышала про ярмарку диких лошадей. За завтраком сегодня утром.
— А-а.
Завтрак, как давно это было. После этого Бриджет уже успела заполучить самого восхитительного Дикого Мустанга, многое узнала о настоящих мустангах, хотя мало что узнала об этом мужчине. Да и зачем? Достаточно того, что она познакомилась с его сыном и матерью, видела его ванную комнату изнутри, а теперь вот сидит напротив него за обеденным столом. Чего еще ей желать?
— Прошу прощения, — сказал Макс, спрыгивая со стула.
Отец удивленно взглянул на него, вдруг обнаружившего хорошие манеры.
— Да, конечно.
— Мне нужно испробовать новую рогатку. Я обещал Бриджет, что научу, как ею пользоваться. А потом научу ее ездить на велосипеде.
Когда он выбежал через заднюю дверь, она улыбнулась.
— Кажется, я была многого лишена из-за того, что мое детство прошло в городе.
— У вас не было рогатки? — спросил Джош, подняв брови.
— Ни рогатки, ни велосипеда, ни лошади.
— Чем же вы развлекались?
— Ммм… не помню точно. Но уверена, у меня не было столько развлечений, сколько у Макса.
— И не было столько ссадин, — добавил он.
— О, нет, я никогда не падала. Моя мама не допустила бы этого. Мамы могут быть чрезмерно заботливыми. Моя была как раз такой.
— Я беспокоюсь о Максе. Может быть, я недостаточно заботлив.
— Кажется, он славный мальчик. У него веселое детство.
Она стояла и смотрела в окно кухни, как он бегает по траве, падает и снова поднимается в погоне за камешками, которые выпустил из своей рогатки.
— Я вам завидую, — прошептала Бриджет. Эти слова удивили Джоша. Не она ли говорила ему сегодня семья и дети ничего не значат для нее и она не променяет на них свою карьеру? Она и себе так часто повторяла это, что почти поверила. В комнате царила тишина, которую нарушало лишь тиканье дедушкиных часов в гостиной. Длинные тени протянулись по полям, простиравшимся насколько хватал глаз. Его земля. Его сын. Его жизнь. Почему это вызывало у нее такую грусть? Словно у него было все, а у нее ничего? У нее замечательная работа и замечательные друзья там, в Сан-Франциско; к тому же она чудесно провела день.
— Спасибо за обед, — поблагодарила Бриджет. — Пойду на лужайку за обещанным уроком стрельбы из рогатки; а потом мне действительно нужно возвращаться, — она открыла заднюю дверь.
— Кстати, — сказал он, — надеюсь, вы сделали достаточно фотографий, потому что завтра я буду очень занят. — В его голосе, без сомнения, звучала твердая решимость. Он не хотел видеть ее завтра. И она не осмелилась спросить насчет послезавтра.
— Я тоже, — сказала она и вышла в теплый летний вечер. — Я тоже буду очень занята. — Не у него одного есть дела. Она не имела ни малейшего представления, чем займется завтра, но, черт возьми, она знала, что будет занята. В отдалении заржали кони. Макс громко позвал ее и нетерпеливо замахал ей рукой, отчего у нее потеплело на сердце. Было приятно знать, что хотя бы одному из Джентри ее присутствие здесь в радость.
Бриджет смотрела, как Макс устанавливал на бревне полдюжины пустых банок из-под воды. Потом он взял ее за руку и повел к участку лужайки, который еще раньше пометил. Он встал рядом с ней, выстрелил камешком по банкам и промахнулся на пару сантиметров.
— Черт, — проворчал он.
— Ты почти попал, — заметила она.
— Я столько тренировался. И не сбил еще ни одной банки. Теперь твоя очередь, — и он протянул ей рогатку.
— Но, Макс, — запротестовала она, вертя в руках рогатку. — Я не умею. У меня нет ни малейшего представления… — Кожаный ремешок, две резинки и гладкая деревянная рукоятка. Она понятия не имела, что со всем этим делать.
— Вот тебе камень. Вкладываешь его сюда, оттягиваешь резинку и отпускаешь.
Бриджет выполнила все, что он сказал. Камешек упал на землю у ее ног.
Макс покачал головой и дал ей другой камешек. Та же история. Бриджет вздохнула, мечтая поскорее уйти, но Макс, задрав голову, смотрел на нее с такой надеждой, что она сделала еще одну попытку. Она ни разу не взглянула на дом. Ей не хотелось знать, что Джош смотрит на нее. И все же она почему-то знала, что он смотрит. Бриджет чувствовала на себе его взгляд, его любопытный взгляд. Он не мог ее понять. Иногда она сама не могла понять себя — занятая выше головы бизнес-леди, которой были так по сердцу тишина лугов и бескрайние просторы.
Да и Джош для нее оставался загадкой — мужчина, предпочитающий общество лошадей людям и так неожиданно и свободно согласившийся стать ее Диким Мустангом.
Что ж, пусть наблюдает, словно филин, подстерегающий добычу. Если ему больше нечем заняться. А она будет стоять здесь, пока у нее не получится. Хоть всю ночь напролет. Но попасть в цель под его взглядом еще сложнее. У нее дрожали руки, когда она снова натянула резинку.
— Понимаешь? Я не могу зажать его в руке, — сказала она Максу, — может быть, мне нужно попробовать другой…
— Не получается? — раздался вдруг голос Джоша, направлявшегося к ним через лужайку.
— Все в порядке, я…
— Покажи ей, пап, — попросил Макс отца.
Джош встал позади нее и взял ее руки в свои. Мышцы на его груди были твердые как камень, сердце билось громко и равномерно, это было слышно даже через рубашку. Крепкие мускулы его рук придали ей силы и спокойствия. Она затаила дыхание. Что она теперь должна делать? Сердце у нее бешено стучало, и сосредоточиться на мишени не было никакой возможности. К счастью, ей и не пришлось сосредоточиваться — он все сделал за нее сам.
— Теперь держите крепко. Вот так. — Он направлял ее руки, положив левую на рукоятку, а правую на кожаный ремешок.
Только бы он не заметил, как повлажнели у нее ладони и дрожат пальцы, а если заметит — чтобы приписал это волнению при обучении новому искусству. Ну да, так оно и есть, это просто нервы, просто желание добиться успеха… Просто желание прижаться к нему спиной и почувствовать, как ее сжимают его крепкие руки, закрыть глаза и забыть обо всем на свете… Но нет, нельзя — они ждали, оба; ждали, что у нее получится.
— Камень, — скомандовал Джош.
Макс подал ему камень.
— Вставляйте камень, — сказал Джош, горячо дыша ей в затылок.
