Моя одежда промокла до нитки, поэтому Амин приостановил все выражения гостеприимства со стороны дяди, пока я не снял ее и не облачился в чистый белый халат. Затем старый Абу прошлепал в своих мягких тапочках в соседнюю комнату и через несколько секунд вернулся с кофе и тарелкой маленьких сладких лепешек.
Я устроился на диване, а оба араба присели на корточки на коврик на полу. Пока мы ели, Амин сказал дяде, что меня на некоторое время нужно спрятать и переодеть.
— Фадл, эфенди, фадл. — Араб приглашающим жестом дал понять, что дом в моем распоряжении.
Злоупотреблять его гостеприимством было бы не совсем красиво, поэтому я сказал о срочных делах в городе, и попросил лишь помочь мне переодеться и изменить внешность.
— Это не составит труда, — ответил Амин. — Но при одном условии, сэр: придется остричь вашу великолепную бороду.
Надо сказать, что поначалу я терпеть не мог свою бороду, однако, привыкнув, даже полюбил ее не за красоту, конечно, а за то, что, благодаря ей, оставался неузнанным знакомыми. Жаль было расставаться с нею, но с доводами Амина пришлось согласиться.
— Я принесу вам арабскую одежду, — сказал он, — из гостиницы, где я остановился. И достану краситель для лица и рук, затем вы наденете феску и вполне сойдете за египтянина.
— Это было бы великолепно, — ответил я.
Амин заторопился к выходу, а дядюшка Абу принес ножницы и бритвенные принадлежности, и я сначала остриг, а потом сбрил бороду.
Когда вернулся Амин, мне выкрасили лицо и руки в приятный орехово-коричневый оттенок, одели в арабские нижние одежды и богатую шелковую джиббу. Амин любил наряжаться, и прошлой зимой, казалось, ни в одной из них он не появлялся дважды.
Когда я оделся, старый Абу усмехнулся, показав сломанные зубы, и хлопнул в ладоши, по-детски радуясь результату, Амин же едва кивнул, выражая одобрение.
— Никто больше не примет вас за европейца, — заявил он. — А теперь, сэр, что мы будем делать дальше?
— Мой друг, мистер Гарри Бельвиль, остановился в отеле «Сесил», — сказал я. — Мне необходимо увидеться с ним. Но, боюсь, за ним следят, поэтому не стоит приводить его сюда. Беседа с египтянином в кафе не будет выглядеть столь подозрительно, как прогулка в арабский квартал через час после прибытия в Александрию. И постарайся выяснить адрес Закри-бея.
— Все будет сделано, сэр. И если вы не против, мы сейчас же отправимся в подходящее кафе.
Я поблагодарил дядюшку Абу и, не желая обидеть его предложением денег, сказал, что хотел бы отправить фески некоторым своим друзьям в Англии, после чего мы поклонились друг другу, и он проводил нас на улицу.
Кафе, куда привел меня Амин, было и в самом деле очень удобным. Маленьким, скромным, но чистым и находилось за пределами арабского квартала. Население Александрии состоит в основном из греков, итальянцев и евреев, на протяжении веков перемешавшихся с коренными жителями Египта, и цвет кожи их потомков варьировался от угольно-черного до лилейно-белого, а поскольку хозяева забегаловок были к тому же и полиглотами, никто не удивился бы, увидев за столиком Гарри, чистокровного европейца.
Когда Амин ушел, я несколько минут занимался составлением списка примерно из двенадцати человек, которым Абу мог бы послать в Англию фески, и внутренне усмехался, представляя, как они будут поражены, получив такой подарок от совершенно незнакомого лица — мне не хотелось подписываться настоящим именем.
Затем мои мысли вернулись к О’Киву и его сообщникам.
Я слегка улыбался, вспоминая о хорошем ударе, которым сегодня наградил Закри-бея, и в этот момент заметил приближающихся ко мне Гарри и Амина. Гарри взглянул на меня, и на лице его отразилось такое удивление, что я рассмеялся.
— Боже милостивый! Вас не узнать! — воскликнул он, усаживаясь за столик.
Стоящий рядом Амин наклонился и прошептал:
— Дожидаясь этого джентльмена, я навел справки среди своих александрийских приятелей-гидов. У Закри-бея нет здесь дома, и он не проживает ни в одном из крупных отелей.
— Ты уверен? — спросил я.
— Абсолютно. Он очень важный человек, и такие сведения были бы известны. Возможно, он остановился у своего друга. Я отправлюсь, мой господин, продолжать поиски.
Он ушел, а я повернулся к Гарри.
— Признавайтесь, вас наверняка шокировал мой наряд.
— Да, — ответил он. — Я бы прошел мимо, если бы встретил вас в толпе местных жителей. И вы смотритесь куда лучше без этой дурацкой бороды. Но, скажу вам, старина, угодили вы в заваруху.
— Представляю, — согласился я. — Нетрудно догадаться, что полиция ищет меня, чтобы допросить о смерти сэра Уолтера.
Голубые глаза Гарри озабоченно взглянули по сторонам, и он наклонился через стол.
— Все гораздо хуже. Поскольку вы улизнули с корабля, это считают делом ваших рук. У них есть ордер на ваш арест, вас обвиняют в убийстве.
Глава VI. ОБВИНЯЕМЫЙ В УБИЙСТВЕ
— Меня обвиняют в убийстве! — воскликнул я. — Не может быть!
Румяное лицо Гарри сделалось необычно серьезным.
— Мой дорогой друг, чего же вы ожидали? Вы были последним, кто видел сэра Уолтера в живых, и первым обнаружили его мертвым, а затем удрали с корабля безо всяких объяснений. Вполне естественно, что полиция вас подозревает.
Предыдущие три часа были так насыщены, что мне некогда было размышлять, как расценят мои поступки другие. Теперь же я понял, в какую заваруху попал. В пылу преследования О’Кива я просто не подумал, что самовольный побег с корабля даст властям основания для подозрений.
— Почему вы так поступили? — тихо спросил Гарри.
Я рассказал ему об О’Киве, Закри-бее и о том, что приключилось со мной после бегства с «Гемпшира».
— Похоже, старина, игра проиграна, — молвил Гарри, когда я закончил. — Это была смелая попытка с вашей стороны, но теперь, потеряв их след, чем дольше вы будете скрываться, тем больше у вас будет неприятностей. Я полагаю, самое лучшее для вас сейчас отправиться в полицию вместе со мной. В конце концов, ведь не вы убили сэра Уолтера, и вам нечего бояться.
— Боюсь, не так все просто. Закри наверняка уже успел побывать у властей, узнал, что я без разрешения покинул корабль и меня считают убийцей. Можно не сомневаться, что он постарается воспользоваться самим небом посланной возможностью отвести подозрения от себя.
— Но ваши действия вполне объяснимы.
— Да, Гарри. Но у меня нет ни малейших доказательств. Полиция ни за что не поверит мне. Меня удручает мысль, что я сыграл на руку О’Киву, но ничего не поделаешь. Они используют меня, чтобы отвлечь внимание от себя, и продержат под стражей, пока полиция не будет вынуждена закрыть дело из-за отсутствия улик, а затем депортируют.
— Так они и поступят, — печально воскликнул Гарри. — Проклятье! Эта история и нам обошлась недешево, поскольку без таблички ни о какой экспедиции не может быть и речи.
