— Алекс, не…
— То, что говорил Кайл, было так ужасно, что я потеряла терпение. — Она повернулась и посмотрела ему в лицо, совсем как много лет назад. — Он сказал, что ты ничтожество, но воображаешь себя бог весть чем, и кто-то должен проучить тебя. Я просила его прекратить, убеждала, что он не имеет права говорить подобные вещи, что ты настоящий мужчина, чего ему и не снилось.
Джеймс нахмурился.
— Но как раз перед этим ты назвала меня ничтожеством! И сказала, что я только помеха в твоей жизни, поэтому должен уйти. Почему же ты заступилась за меня?
Алекс отвела взгляд.
— Я была расстроена. И это все… Нет, не все. Я хотела убедить Кайла, что ты мне нравишься. Я думала, что если заставлю его ревновать, он поймет, как я необходима ему. Но Кайл пустышка, никчемный человек, способный только брать… Ты видел его насквозь, а я нет. Или не хотела видеть… — Она повернулась к Джеймсу. — Я жалею, что не послушалась тебя тогда.
«Я тоже».
— Что ж. — Джеймс осторожно снял ногу со стола, поднялся и подошел к окну. Глядя на маленькую лазоревку, которая сидела на кормушке, висевшей на карнизе, продолжил: — У меня свои счеты с Кайлом. Не думай, что дело только в тебе. — Джеймс вспомнил гулкий звук пощечины, которой наградил Кайла, и усмехнулся. Он не жалел о своем поступке, хотя по характеру был миролюбивым человеком. Поймав встревоженный взгляд Алекс, Джеймс нахмурился. — И прошу тебя, ради Бога, прибереги свою жалость для того, кто нуждается в ней. Я пережил это несчастье много лет назад и редко вспоминаю об этом.
Она подошла к нему, заполнив пространство, которое он оставил между ними. Ее улыбка была свежей и милой, а тонкий аромат фиалки… Черт, как же легко откликнуться на сочувствие Алекс! Стоит только протянуть руку и… забыть о томительных годах одиночества…
— Мы с Кайлом вечно спорили из-за его поведения на состязаниях, — пояснил Джеймс. — Он ничтожество, но при этом ловкий мерзавец. Кто-то должен был поставить его на место. Поэтому я и сделал это. — Джеймс вздохнул. — Мне нечем гордиться, но я прочистил ему мозги. — Он поймал ее удивленный взгляд. — Извини, Лекси, но мы дрались не из-за тебя.
Алекс заморгала. Это были не те слова, каких она ожидала. Все эти годы ее угнетало чувство вины, и вместе с тем Алекс льстило, что из-за нее дрались двое мужчин… Теперь же выяснилось, что вражда между Джеймсом и Кайлом замешена на чем-то еще…
— Ты уверен? — растерянно спросила она, не в состоянии смириться с правдой. Убежденная, что была причиной всех несчастий Джеймса, Алекс едва не отказалась от мысли обратиться к нему с просьбой помочь Куинни.
— Разумеется, дорогая, — сухо ответил он.
Алекс капризно надула губы.
— Я только что узнала… и не понимаю…
— Почему я не рассказал правду, заставив тебя все эти годы мучиться угрызениями совести?
Ее щеки порозовели.
— Я… Прости, — прошептала она. — Не знаю, что и сказать.
— Пожалуй, это впервые, — вырвалось у него.
Алекс отступила на шаг, и Джеймс тут же пожалел о сказанном. Когда она была рядом, он чувствовал себя спокойнее, и даже ее шаг в сторону выбивал его из колеи. Неужели Алекс тоже ощущала физическое влечение, так раздражавшее Джеймса, или это его мозг играл с ним дурацкие шутки? Он посмотрел на нее. Даже просто одетая, Алекс казалась только что сошедшей со страницы модного журнала. Ее волосы лежали волосок к волоску, голубая блузка с короткими рукавами сияла свежестью, а джинсы облегали бедра как перчатки.
Он улыбнулся, и в его глазах вспыхнул озорной огонек.
— Итак, ты готова сбросить эти фантастические джинсы и оседлать одного из тех арабских жеребцов, которых я только что купил?
Алекс рассмеялась:
— Не глупи! Разговор шел о Куинни, а я сама никогда не стану учиться.
— Почему? Ты когда-нибудь пробовала?
— Да, в школе, когда еще была маленькой девочкой. И упала, заработав перелом запястья и страх на всю жизнь.
Джеймс встал и потянулся к ее руке. Неудивительно, что после падения Алекс так тревожилась за Куинни. Удивительно, что она позволила дочери подойти к лошади ближе чем на тридцать шагов. И теперь понятно, почему Алекс заплатила так много за Буллита, стараясь купить самую лучшую лошадь, а потом сделала все, чтобы найти и самого хорошего учителя.
Такая решительность внушала уважение. Несмотря на все опасения и сомнения, она все-таки решилась на этот шаг. И Джеймс внезапно понял, что уважает Алекс Гордон.
— Может, тебе просто не повезло с учителем? — предположил он, размышляя, как бы развеселить ее. — Я покажу тебе, как это делается.
— Джеймс, ты сошел с ума! — визжала Алекс, шутливо упираясь, когда он попробовал поставить ее на ноги. — Я не сяду снова на лошадь.
— Черт возьми, успокойся, никто не заставляет тебя делать это прямо сейчас! — Он потащил ее вокруг задней спинки софы. — Ты упадешь и на этот раз сломаешь шею, а я буду выслушивать твое «Я же говорила тебе… так будет всегда»… Нет, мэм, упаси меня Бог от этого!
Она рассмеялась, и у Джеймса вдруг поднялось настроение. Ворошить прошлое — значит разрушать настоящее. То, что случилось, осталось в прошлом, и с этим уже ничего не поделаешь. Но может, сегодня пришло время для радости?
— А ну-ка давай сюда! — Джеймс указал на спинку софы.
Она непонимающе взглянула на него.
— Хочешь, чтобы я залезла на твою софу?
— Почему бы и нет? — Он ухватил ее за талию. — Закинь правую ногу.
— Джеймс, я… — Алекс возмущенно вскрикнула, когда он подтолкнул ее к мягкой спинке.
— Теперь представь, что это твоя лошадь. — Он установил ее руки в нужное положение. — Так, назовем его… хм-м… Чертенок. Теперь держи поводья…
— А у меня будет за что уцепиться?
— Забудь об этом. Теперь…
— А вдруг я не удержусь и…
— Удержишься. Используй мышцы ног, сожми ими спину «лошади». Вот здесь, видишь? — Без всякой задней мысли Джеймс коснулся внутренних мышц ее бедер. Она напряглась, и, подняв глаза, он встретил ее удивленный взгляд.
— Фу, черт… пардон. — Отдернув руку, Джеймс неловко кашлянул и отошел от нее. В доме очень жарко или это его бросило в жар? Он похлопал себя по бокам. — Как я говорю, используй мускулы, чтобы удержаться. Теперь отклонись назад, так… а теперь вперед, назад и вперед, медленно, от линии талии. Назад и вперед…
Алекс заерзала на подушке.
— Вот так?
— Нет, не так. — Джеймс закинул ногу на спинку софы. Аромат Алекс коснулся его, когда он расположился лицом к ней. Но он старался смотреть на положение рук, а не на грудь Алекс, обрисованную шелковой блузкой. — Теперь раскачивайся вот так. — Джеймс задвигался, изображая медленную езду на лошади. — Поняла?
