Господи всемилостивый и всемогущий, во что же я ввязалась? Пожалуйста, ну пожалуйста, сделай так, чтобы я проснулась и увидела, что мы дома! — мысленно взмолилась она. Увы, это был не сон. Она на самом деле здесь, в Гонконге, в особняке, замужем за мужчиной, чья мать едва не лишилась рассудка при известии о его женитьбе на ней, Орланде…
Она прижала Камиллу к груди и присела на кровать. Дочка почувствовала ее уныние и снова захныкала…
К крикам внизу присоединились громкие тяжелые шаги, стали с шумом хлопать двери. Наконец, после самой громкой вспышки голосов послышался самый сильный удар захлопнувшейся двери. Он разнесся по всему дому, потряся его до основания. После этого все затихло. Но не прошло и тридцати секунд, как раздался рев мощного двигателя, потом визг колес сорвавшегося с места автомобиля.
И снова тишина воцарилась в особняке. Абсолютная, гробовая. И это нервировало не меньше, чем крики.
Орланда инстинктивно поняла, что самое лучшее в ее ситуации, — это держаться вдали от всех и вся, и осталась в своей комнате. Камилла постепенно успокоилась, но прошло не так много времени, как природа взяла свое и малышка снова закапризничала. Она проголодалась.
Мать порылась в сумке, но найденные там груша и пара печений не удовлетворили дочь. Следующие полчаса Орланда провела в тщетной попытке как-то развлечь ее, заставить забыть о еде и уснуть без ужина. Но нет, это оказалось невозможно. Растущий организм настоятельно требовал нормальной пищи, и никакие пустяки не могли заменить ее.
Делать нечего, со вздохом решила Орланда, на цыпочках подкралась к двери и прислушалась. Тихо, ни звука, кроме бешеного биения ее сердца. Взяв девочку на руки, молодая женщина осторожно вышла из комнаты и бесшумно спустилась по лестнице. Надеясь найти By Линь, миновала главный коридор и свернула в ответвление, которое, по ее представлениям, должно было вести в хозяйственное крыло. Одна дверь была приоткрыта, и Орланда робко вошла. Если бы речь шла о ней одной, то она бы с радостью осталась без ужина и укрылась от враждебного мира в кровати. Но Камилла — другое дело. Неужели никто в этом доме не пожалеет невинную крошку?
Оглядевшись, Орланда сразу поняла, что оказалась в кухне. Колоссальных размеров плита, на которой с легкостью можно было приготовить обед на сто гостей, длинные разделочные столы и ряд раковин. Возле одной из них маленькая женщина начищала медный котел, почти равный ей по размерам.
Заслышав легкий звук шагов, она повернулась и уставилась на незваную гостью.
— Что? — спросила она недружелюбным тоном. Ее лицо было сморщенным как печеное яблоко, и выражение его даже отдаленно не походило на приветливое.
Орланда тяжело сглотнула.
— Пожалуйста, извините… — начала она и замолчала.
— В чем дело? — проскрипела старуха. — Что вам здесь надо?
Молодая женщина едва не бросилась бежать. Но Камилла, сидящая у нее на руках, крепче прижалась к ней, придав сил.
— Извините, мне очень жаль, — запинаясь, забормотала Орланда, — но нельзя ли… немного еды… и чуточку молока… для моей дочки?
Маленькая, но от этого не менее злющего вида китаянка ожгла ее неприязненным взглядом. Молодая женщина внутренне сжалась. Нет, этого не может быть, ни одна женщина не может отказать ребенку в пище, как бы ни разозлилась на вторжение в ее царство такой неприятной особы, как Орланда, из-за которой в гостиной разразился целый скандал.
Черные глаза-щелочки внимательно осмотрели, почти ощупали ее, впитывая все подробности: и поношенную одежду, и тонкую, почти изможденную фигуру, и прижавшуюся к матери девочку. Потом перешли на нервное, испуганное, исхудавшее лицо. И внезапно взгляд старой женщины смягчился. Она всплеснула руками, быстро-быстро что-то залопотала на родном языке и бросилась к Орланде.
— Заходи, заходи, — сказала китаянка уже по-английски, беря ее за руку. — Садись вот тут. — И подтолкнула ее к стулу у большого стола. — Ты проголодалась, да? Глупая девчонка, почему не позвонила из своей комнаты?
— Я не хотела… причинять неудобства, — призналась «глупая девчонка».
Старуха поцокала языком.
— Ребенок не должен дожидаться пищи, — заявила она. — И его мать тоже.
Затем повернулась к плите, погремела посудой, сняла крышку с одной кастрюли, с другой, наложила полную тарелку белого рассыпчатого риса, полила золотистым маслом, добавила ароматных приправ и поставила на стол перед Орландой. Дала ей ложку и проворно подвязала девочке чистое полотенце, чтобы защитить одежду.
Камилла широко открыла рот и нетерпеливо захлопала мать по руке, требуя кормить ее. Едва успев проверить, не горячо ли, Орланда поднесла полную ложку к ее рту.
Когда девочка съела все без остатка и развеселилась, появилась вторая, большая по размеру тарелка, наполненная не менее ароматным рисом с кусочками овощей и рыбы.
Маленькая китаянка спокойно взяла Камиллу на руки и сказала ее матери:
— Ешь.
А сама прошла с девочкой к плите, налила в чашку воды и умело напоила ее, не пролив ни капли. Камилла не протестовала и, судя по веселому щебетанию, ощущала себя вполне довольной на руках незнакомой женщины.
Та просияла от удовольствия и заговорила с ней по-китайски, потом достала из холодильника кувшин с молоком, согрела немного в кастрюльке, налила и села напротив Орланды. Малютка Камилла схватила стакан и сунула туда нос.
— Ешь, ешь, — повторила женщина Орланде, заметив, что та на минуту прервалась.
И та с удовольствием подчинилась, потому что в жизни своей не пробовала ничего подобного этому блюду — изумительно вкусному, душистому, сытному.
— Спасибо, — пробормотала Орланда, испытывая смесь неловкости с огромной благодарностью.
Китаянка позволила ей закончить, играя с Камиллой, которая совершенно не испытывала неудобства от того, что с ней говорят на незнакомом языке. Орланда украдкой наблюдала за ними. Очевидно, женщина вырастила немало детей и прекрасно знала, как развлечь девочку.
Покончив с едой, Орланда удовлетворенно вздохнула. Старуха взглянула на нее и спросила:
— Ну, наелась? — Получив в ответ кивок, сказала: — А теперь давай поговорим. — Она передвинула Камиллу с одного колена на другое. — Стэнли ее отец?
Орланда оцепенела от изумления, которое не замедлило отразиться на ее лице. Такая реакция вроде бы порадовала старую женщину.
— Что ж, хоть это хорошо, — заявила она.
Тон ее снова стал прохладным, и Орланда, совершенно подавленная событиями этого длинного и трудного дня, едва не расплакалась.
— Понимаю, — безжалостно продолжила китаянка, — значит, он женился просто для того, чтобы досадить матери.
Орланда беспомощно посмотрела на нее. Она не знала, что сказать. Не знала, что вообще можно говорить, а что нет. Ей и в голову не приходило, что она окажется в такой взрывоопасной атмосфере. Но последнее, очевидно, совсем не удивляло домоправительницу — по крайней мере, Орланда решила, что китаянка занимает именно эту должность.
