своей жизни.
— Да. — Спальня. Ванна. Камин. Я хочу разделить с ней весь дом. — Пока это делает тебя счастливой.
Джессика кивает, ее пухлые губы поджаты, но она все еще разглядывает свои бедра. Все еще возится с пижамными штанами.
Я жду. Я могу быть очень терпеливым. Я ждал почти сорок лет, чтобы ее встретить.
— Я думала, ты не хотел меня целовать раньше. — Голос Джессики едва слышен. — Но оказалось, хотел.
Моя грудь громко вздымается в знак согласия.
— Так и есть.
— И… и теперь… — Она наклоняет голову, карамельные волосы падают вниз, закрывая лицо, но Джессика продолжает говорить. — Теперь мне кажется, что ты не хочешь… эм… спать со мной. Но… может, я и в этом ошибаюсь?
Я смотрю на свою невесту по переписке, а в груди невыносимо жжет. Меня распирает от боли. Она такая робкая, такая неуверенная. Это я виноват.
— Да. — Слова вырываются из моего пересохшего горла. — Да. Ты ошибаешься, Джессика. — Я прижимаюсь к изголовью кровати, голова идет кругом. — Это все, о чем я могу думать. С тех пор как впервые увидел тебя, я не перестаю мечтать об этом. Я хочу целовать твои прелестные маленькие груди. Хочу сжимать твои обнаженные бедра. Хочу почувствовать, как ты опускаешься на мой член, вбирая меня в свое тело. — Я шумно сглатываю. — Конечно, я этого хочу.
Наступает долгая пауза.
Джессика медленно выдыхает, её плечи заметно расслабляются.
Наконец она смотрит на меня, привычно заправляя волосы за ухо.
— Я могу стать твоей, ты же знаешь. Так почему ты отказываешься?
Я слишком устал.
Я потянул мышцу.
Кровать не выдержит.
Дерьмовые оправдания вертятся у меня на языке, но моя невеста заслуживает лучшего. Она заслуживает правды.
— Вряд ли от меня будет толк. — Джессика недоуменно моргает, сбитая с толку. Проклятье. Ничего не поделаешь, придется признаваться. — Я тоже раньше ничего такого не делал.
Вот черт. Одно дело, когда молодая женщина признается в подобном — у парней обычно от восторга срывает крышу, когда они такое слышат. Но мужчина средних лет? Иссеченный шрамами затворник, которому мало на что можно рассчитывать?
— Плохо будет не всегда. — Боже, теперь я умоляю. Мой голос полон решимости, я хочу, чтобы она поняла. — Поверь мне, Джессика, после свадьбы твои сладостные стоны станут целью моей жизни. Я никогда не оставлю тебя без внимания. Но если мы сделаем это сейчас, и получится плохо, а утром ты решишь…
— Мюррей. — Маленькая ладошка накрывает мою, сжимающую покрывало. — Ничего подобного. Мы не устраиваем проверку.
Тем не менее это так. Эти двадцать четыре часа — испытание для нас обоих, и Джессика прошла его с блеском, как только заговорила. Она завладела моим сердцем в ту секунду, когда взяла меня за руку на скалах.
— Я хочу, — твердо говорит Джессика. — Если ты тоже хочешь. Пожалуйста?
Может, она хочет отвлечься от бури, а может, и правда так сильно меня желает, что готова умолять. В любом случае, я бы никогда не смог сказать ей «нет».
Я не в силах отказать Джессике, поскольку она просит о том, что я отчаянно хочу дать.
Но…
— Это ничего не изменит. — Джессика сжимает мои пальцы. — Я уже решила, что останусь здесь, если ты сам этого хочешь.
— Да, черт возьми, — хриплю я, — хочу. Я тебя безумно хочу. — И Джессика заливисто смеется. Я тоже ухмыляюсь, и шрамы на лице извиваются змеями.
— Тогда не будем медлить.
Да!
У меня кружится голова, особенно когда Джессика поворачивается и усаживается прямо на мои ноги, упираясь коленями в матрас. Она обвивает мою шею руками, а я все еще жду крика: «Попался!». Жду, что сейчас выскочит съемочная группа и объявит о выигрыше десяти тысяч долларов и пожизненной проблеме с доверием.
— Прикоснись ко мне, — просит Джессика. Она поднимает мою руку с кровати, обхватывая пальцами запястье, а затем прижимает ладонь к пижамной рубашке.
Мягкая, теплая плоть.
Бешеный стук ее сердца.
Я рычу, сжимая в руке грудь Джессики.
Глава 7
Джессика
Мюррей напряжен до предела. Он застыл подо мной, сухожилия на его шее натянуты, а его рука дрожит, когда он ласкает мою грудь. Мюррей не сводит с меня глаз, один темный, другой молочно-белый, и я рвано выдыхаю, хватаясь за его плечи.
На Мюррее белая футболка. Она свободно сидит на нем, но все равно обтягивает грудную клетку, облегает твердый живот. По его плечам рассыпаются длинные волосы, и сквозь тонкий хлопок просвечивают волоски на груди, вместе с коричневыми дисками сосков.
Я не вижу нижней половины тела, но, боже, чувствую ее уже сейчас. Он стремится ко мне сквозь слои одежды и простыни, упираясь в бедра.
Я громко стону, прижимаясь ближе. Нет никакого смысла стесняться себя сегодня. Особенно когда мы уже почти обнажились.
— Ты большой мужчина, — выдыхаю я, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать его в бороду. — Думаешь, я справлюсь?
Мюррей раскатисто смеется.
— Уверен, ты справишься.
Я тоже это знаю. Просто шучу, потому что, боже мой, сегодня ночью я заполучу член Мюррея даже если это меня убьет. Мы знаем друг друга всего один день, но мне кажется, будто прожита уже целая жизнь — в самом лучшем смысле.
Мюррей Макгрегор — моя вторая половинка.
Я говорю ему об этом, хотя слова звучат откровенно безумно. Но мой жених по переписке в ответ лишь рычит из глубины своей массивной груди, а потом обхватывает мой затылок. Он притягивает меня к себе для жесткого, одурманивающего поцелуя.
— Ты моя, — приговаривает Мюррей, снова и снова приникая к моим губам. — Ты моя, Джессика. Никогда не уходи.
Не бойся.
— Не уйду, обещаю.
Знаете, я выбрала именно эту пижаму, потому что она очень милая и не слишком вызывающая. Я ведь не знала, каким будет Мюррей, правда? Не хотелось создавать неправильное впечатление, если бы вдруг мне не
