бросало то в жар, то в холод от волнения и стыда. Что он мог обо мне подумать? Почему я так глупо выдала себя?
Вдруг он вскочил на ноги, встряхнув песок со штанин. Я не видела его лица, скрытого от меня набежавшей волной, но он двинулся вперед, к самой воде. Мои губы застыли в беззвучном крике ужаса.
Лихорадочно работая хвостом, я бросилась прочь, стремясь поскорее уплыть в спасительную глубину. Волны продолжали накатывать на берег с монотонным шумом. Мне слышался сзади неровный топот ног. Он бежал за мной по мелководью, звал меня, силился разглядеть? Или я все это выдумала в панике? Я не решилась обернуться и проверить. Лишь жалась к самому дну, до боли сжимая руками виски и ожесточенно работая хвостом.
В волнах я стремглав умчалась обратно в свой родной мир, бежала отчаянно и безумно, пока наконец не скрылась за надежным валуном в водорослевой чаще. Лишь здесь, судорожно хватая ртом воду, я осмелилась обернуться. На берегу больше не было никого. Разве что далеко в ночи мерцала крошечная золотая искра — вероятно, свет окошка чьего-то домика. Но человека, заставившего забиться мое сердце диким страхом и восторгом одновременно, и след простыл.
Забившись в дальний уголок среди подводных скал, я позволила себе немного перевести дух. Тяжело дыша, я прижималась щекой к холодному камню, ощущая, как моя грудь часто вздымается. Испуг после столкновения с незнакомцем на берегу все еще не отпускал меня.
Передо мной то и дело всплывал его образ. Я видела его как наяву — высокий, статный, с загорелыми мускулистыми плечами и копной непокорных темных волос. Человек, и в то же время воплощение мужской силы и привлекательности, от одного присутствия которого у меня замирало дыхание и подкашивался хвост.
То, как бесстрашно он повернул голову, заметив мое движение в воде, до сих пор пугало меня. На миг мы встретились взглядами, и от этой его хмурой решимости во мне вспыхнул первобытный страх добычи перед хищником. Что если бы он меня поймал? Сковал бы цепями и запер в темном каменном ящике, как однажды проделали это люди с моей подругой Каллиопой? Она так и не вернулась в наш город, сгинув на побережье…
От одной этой мысли по моему хребту пробежала дрожь, и я ощутила вдоль чешуек судорогу. Нет, мое неосторожное любопытство к людям могло обернуться моей же гибелью. Конечно, сирены сильнее в воде и могущественнее их по части магии. Но за веками, прожитыми в укрытии от опасностей, мы разучились защищаться.
Прижавшись к шершавой скале, я попыталась отогнать прочь навязчивый образ того смельчака на берегу. Какой же глупостью было с моей стороны столь неосмотрительно показаться перед ним? Ведь я, как дитя, увлеклась наблюдениями, позабыв об осторожности. Даже несмотря на предчувствие опасности, я просто не могла оторвать глаз от его волнующего облика. Почему я так странно себя повела?
Мысленно я вновь возвращалась к тому мгновению. Воспоминания о том, как он сидел на песке, с такой страстью изучая горизонт, наполняли меня почти болезненным трепетом. Он казался чужаком в этом мире, таким же изгнанником, как и я — ведь мы оба так рвались к иным берегам, в чужие миры. Пока он вглядывался в линию горизонта, я пожирала взором его самого, не в силах насытиться открывшейся передо мной красотой. Это что, какая-то особенная людская магия?
Я помнила, как он медленно, словно во сне, перебирал песчинки, и те золотой пылью стекали между его пальцев. А его глаза в это время были устремлены куда-то вдаль. Какие же думы тревожили тогда его разум? Те же ли метания между зовом дали и оковами привычного окружения? Или же нечто совсем иное?..
При воспоминании о том, как он резко выпрямился и повернул ко мне свое красивое, суровое лицо, все внутри меня сжималось от ужаса. Губы невольно расползлись в немой гримасе боли. Я не помнила, как умудрилась бежать прочь, спасаясь от преследователя. Лишь бросилась наутек, ослепленная паникой, пока не оказалась в безопасности.
И все же… все же я помнила его глаза. Глаза, в которых застыло сперва удивление, а после — почти детское разочарование, когда он наконец понял, что я просто исчезла в пучине волн. Те глаза преследовали меня в воспоминаниях с манящей силой магнита.
Я помнила его жесты, его напряженную позу в тот миг — широко расставленные ноги, крепкие мышцы торса, сведенные к переносице брови. Ему не терпелось что-то разглядеть, приблизиться и рассмотреть получше. Что если бы я тогда не поддалась страху и не ускользнула прочь? Что если бы позволила ему подойти ко мне ближе? И посмотреть на то, какая я?
От одной этой мысли внутри у меня все переворачивалось, а чешуя на хвосте вздыбливалась возбужденной дрожью. Таково было его завораживающее, пленительное действие — будоражить тайные уголки души первозданным желанием мира, красоты, близости, всего того, чего я не ведала прежде.
Тогда, в сумраке моей скалистой ниши, затравленно озираясь, я поняла — нет, я избавлюсь от его образа, не вычеркну из сердца эти новые чувства, которые так внезапно обрушились на меня. Он был подобен дивному цветку, прорвавшемуся из мертвой почвы навстречу солнцу. И завял ли бы этот цветок безвозвратно, не полюбуйся я когда-нибудь его упоительной красой?..
Нет, я вновь вернусь на берег и буду ждать его появления — столько, сколько потребуется. А если он придет, то на этот раз я не ускользну трусливо, но явлю себя пред ним во всем великолепии и очаровании истинной сирены. Или не сирены, а женщины? Ведь в моей памяти еще сохранилось то заклинание Отступницы. И тогда… кто знает, что может тогда случиться?
Глава 4
Вернувшись в Академию после встречи с прекрасным незнакомцем на берегу, я никак не могла обрести покой. Измученная душевными терзаниями, я металась и крутилась по тесной спальне. Здесь было тесно моему русалочьему телу, а моим мыслям было тесно в моей голове.
Образ этого юноши не шел у меня из головы, бесконечно прокручиваясь в сознании, он был словно натянутая струна. Вот он вглядывается в даль пронзительным взглядом, горделиво расправив плечи. Вот его томные глаза обращаются ко мне, испуганно замершей в волнах. Вот он стремительно встает и делает шаг вперед, ко мне, так и не увидев главного…
Чувства терзали меня столь яростно, что в приступе бессилия я запустила жемчужным гребнем в зеркало, расколов его вдребезги. Тяжело дыша, я уставилась на
