минуту мы сидим в полнейшей тишине, пока он не разрывает воздух фразой:
— Алексей Романович вернулся.
Глава 9
Яна
Бросаю взгляд на монитор и вижу, как Рендж Ровер мужа, начинает заезжать в гараж. Десять секунд. Вот моё время на спасение.
— Помоги! Задержи его! — бросаю затравленный взгляд на Глеба и стрелой вылетаю в сторону дома.
Бегу с такой силой, что с ноги слетает тапок. Чёрт! Скидываю второй и несусь босиком дальше. Рывком открываю дверь и просто взлетаю на какой-то реактивной мощи в спальню. Приваливаюсь к двери спиной и пытаюсь отдышаться, но лёгкие настолько спёрло, что я тупо начинаю закашливаться. Зажимаю как могу, рот рукой, но продолжаю тявкать, как бродячая собака. В два прыжка достигаю ванной комнаты, открываю кран и начинаю жадно поглощать ледяную воду. Пью до тех пор, пока в желудке не каменеет, а горло не начинает саднить. Выключаю воду, вытираю рот рукавом пижамы. Кажется, отпустило. Возвращаюсь в комнату и отдалённо слышу тихие разговоры. Подхожу к окну так, чтобы меня не было видно. Глеб, Алексей и его водитель — Дамир стоят у беседки, разговаривают и курят. Видимо, Миронов всё-таки отвлёк моего супруга. Вал, это прозвище Дамира, очевидно, сокращение от его фамилии — Валеев, как обычно, рассказывает что-то весёлое и сам же смеётся, после чего эту волну подхватывают уже всё. Чудной он. Всегда на позитиве… Солнце уже практически полностью показалось из-за горизонта, а я так и не ложилась спать. Да уж, весёлая была ночка. Ищу глазами свою обувь. Вот, один тапок валяется на дорожке, второй отлетел в сторону и повис на кусте спиреи. М-да-а… Лёша точно удивится, увидев эту современную инсталляцию. Выдыхаю с шумом воздух. Перевожу взгляд на мужчин и смотрю на Глеба. Во мне тут же что-то коротит. Касаюсь пальцами нижней губы, чуть оттягивая её. Понравилось. Мне безумно понравилось целоваться. Впервые! По-настоящему мне понравилось!
По правде говоря, не сказать, что я имею богатый опыт отношений с мужчинами. Белов был моим намба ван* в плане настоящих отношений и телесной близости. Был ещё лет в пятнадцать мальчик, с которым я встречалась пару месяцев. Но за это время поцелуев было не больше пяти раз. И то, мне не понравилось. Совсем. Вот никак. Слюняво и противно. Одним словом — фу! С Алексеем, конечно, было иначе, но всё же… Это и рядом не стояло с тем, что я испытала сегодня с Глебом. С этими мыслями волочу ноги к кровати и ложусь спать.
Просыпаюсь в середине дня. Голова раскалывается от боли, в висках пульсирует. Состояние разбитости налицо. Белов лежит рядом и спит. Видимо, работал всю ночь. Осторожно встаю с кровати и ухожу в другую комнату. Умываюсь и спускаюсь на завтрак. Домработница сегодня отдыхает, поэтому сама делаю тосты, смазываю их сливочным маслом и джемом. Варю кофе. Аппетита нет, но я заталкиваю в себя еду, потому что вообще не помню, когда в последний раз ела. Думаю обо всём, что произошло, проматываю, как киноплёнку, кадр за кадром. Как вдруг, замираю, не донеся кружку с кофе до рта. Толстовка! Этот придурок сорвал её с меня и куда-то швырнул. А это значит… Она всё ещё лежит в доме охраны! Зашибись! Вся проблема в том, что сегодня у Глеба выходной, а на смену заступил Дамир. Это плохо. Очень-очень плохо. Что, если он её увидел и понял, что она моя. Он может рассказать об этом Алексею. Меня охватывает самый настоящий приступ паники. Как вообще можно было так облажаться?
Выхожу во двор, вижу, что тапки на том же месте. Забираю их и иду к качелям. Сажусь и какое-то время просто качаюсь, наблюдая за зданием охранников. А потом решаюсь написать Миронову.
Яна Белова: Привет! У нас серьёзные проблемы. Моя толстовка осталась в вашем домике. Ты её убрал?
Отправляю сообщение и гипнотизирую экран. Каждая секунда тянется вечностью. Наконец, вижу заветные галочки. Прочитано!
Водитель: 1. Проблема у тебя. 2. Осталась, и? 3. А мне оно надо?
От этого ответа зверею. Он совсем охренел?
Яна Белова: Урод. Ты хоть понимаешь, чем это может обернуться для нас обоих?
Водитель: За урода спасибо. Лестно… Толстовка белая, в форме мешка. Вал тупо решит, что она моя. Всё, дышите спокойно, Яна Викторовна.
Больше ничего не пишу. Чищу нашу переписку. У-у-у, как же он меня раздражает! Почему он так легко к этому относится? А если Валеев поймёт, что вещь явно не мужская. Или видел меня в ней когда-то и решит сказать Алексею, что обнаружил эту находку там, где ей явно не место. Как же быть? Я ничего не могу сделать, пока Миронова нет. Не пойду же самостоятельно забирать вещь, да и Дамир уже точно её видел…
Примерно через час из дома появляется Белов, окрикивает меня, призывая подойти. По спине пробегает холодок, а желудок сводит болезненным спазмом. А вдруг… Нет, он вроде выглядит спокойным. Всё в порядке.
— Доброе утро! День, — поправляю сама себя. — Будут какие-то планы на выходные?
— Ты забыла, какая сегодня дата? — поднимает бровь супруг. Точно! День рождения его матери. — Так, я сейчас на часок уеду решить один вопрос, — по-деловому сообщает он, смотрит на меня острым взглядом и выплёвывает очередную порцию дерьма. — Будь готова к моему приезду, сегодня едем к родителям. И сделай что-нибудь с собой, выглядишь как жёваная тряпка.
Мысленно вцепляюсь ногтями в его рожу и раздираю её! Жёваная тряпка? Серьёзно? Это вообще нормально, говорить такое своей жене? Слов нет. Больно. Оскорбительно и унизительно. Не выдержав взрыва эмоций, вскидываю взгляд на супруга и быстро лепечу:
— Ты вообще ещё любишь меня? Не похоже совсем. Если я выгляжу как тряпка, может не стоит позориться со мной в такой важный для Светланы Анатольевны день? Всё-таки день рождения, — запинаюсь на пару секунд и выдавливаю из себя предложение. — Я могу и дома остаться, всё равно приболела.
Белов смотрит на меня не моргая. Гоняет желваками по скулам. Взмахивает руку вверх и проходится шлепком по моей щеке… Ог-лу-ши-тель-но.
— Ты совсем охренела? — рычит Белов. — Если б не любил, стал бы я всё это дерьмо грести на себе? Твой братик, твой отец, всех содержу, за всех плачу, всё для вас делаю. Я, по-твоему, просто меценат? — давит громче, только что слюной не харкает.
Из дома охраны выходит Дамир, взгляд растерянный. Топчется на месте, не зная, куда себя деть. А мне вдруг становится больно. Не от пощёчины, а от
