— До дна,— выдыхает и опрокидывает алкоголь в рот.
Занюхиваем волосами друг друга. По-мужски... Смотрим в глаза, и нас разбирает дикий смех.
Мы одинаковые. Всегда такими были. Просто я ещё не доросла до того уровня стервы, как Антипова. Для неё нет ничего святого. За бабки и рейтинги мать родную продаст. Хватка в работе у неё звериная, как у бульдога. А я при ней дворняжка.
Просто кроме Лильки у меня никого больше нет. Отец свалил, когда мне было два. Бросил маму ради какой-то сучки.
А когда мне было двенадцать — матери не стало. Кровоизлияние в мозг... Она даже не мучилась. Просто упала посреди торгового центра, где мы делали покупки. И умерла... Я стояла и смотрела безмолвно на мёртвое тело мамы и ничего не понимала.
Не могла поверить, что так бывает. Ведь всё хорошо было... Мы десять минут назад ели мороженое в кафе, а сейчас какой-то мужчина говорит мне, что мамы больше нет.
Лиля, не смотря на молодость, не бросила меня и не сбагрила в детский дом. Ей было всего двадцать лет, и она училась в институте, подрабатывая ассистенткой на телеке.
Сначала было трудно, но потом её карьера резко пошла вверх. Это сейчас я знаю, как и чем она всё "заработала", но не осуждаю. Она ради меня... Чтобы у меня всё было.
Образование моё все годы оплачивала. Хотела сделать из меня крутого доктора. А я решила психов лечить. Но не таких, у которых прям совсем чердак снесло, и они бьются об стены и пускают слюни. А тех, которые на пограничном состоянии: между "вроде норм" и " пиздец кукухе".
Пошла на психотерапию. Мне с моим даром было легко. Я сразу выводила людей в нужное мне русло, а не тянула до бесконечности, когда они ходят к тебе годами. Ведь я могу их читать, как книги, видеть страхи и грехи. В основном последние. Я словно священник на исповеди принимала на себя всё, что они глубоко прятали. " Исповедовала" их...
Мои методы не нравились моему преподавателю. Он сторонник многолетнего лечения с вытягиванием денег из пациентов. Есть такие с серьёзными патологиями, но их мне ещё не доверяли. Мои пациенты приходили в норму или блокировались гораздо быстрее, потому что не надо копаться и искать первопричину проблемы.
Через меня прошли убийцы, насильники, жертвы преступлений, суицидники. Было мерзко слышать их признания. Кого-то посадили даже, мы обязаны сообщать о таких случаях. Куда там посадят, тюрьму или дурдом, меня уже тогда мало волновало.
Сейчас вот гиперсексуальный нарисовался. Первый, кстати, в моей небольшой практике. Это редкое явление, чаще проявляется у подростков, но с взрослением проходит. А тут не прошло...
Гас, как тебя угораздило-то?
Анализы показывают избыток мужских гормонов. Вот почему ему легче себя сдерживать. С башкой у него почти порядок. Надо только излишки контролировать и снижать, и всё будет нормально.
Откуда про анализы знаю? Так я вчера навестила бывших коллег. Изучила медицинскую карту, которую мне тайком показала подруга, работающая там.
Что-то я с ним сильно загоняюсь. Возможно, это профессиональный интерес, но... Когда Гас ночью позвонил и сказал, что ослушался — неприятно стало. Будь он не на другом конце города, а напротив, то клянусь, я бы ему телефон в голову запустила. Ненавижу притворяться равнодушной, но всегда это делаю, профессия обязывает. Переживаю всё внутри и накапливаю стресс. Когда-нибудь эта дамба рванёт. И не дай бог кому-нибудь оказаться на пути потока.
* * *
— Чемодан я за тебя поволоку?— злится Лиля, потому что от выпитого алкоголя я напрочь забыла о вещах в багажнике такси.
— Не гунди,— подхватываю свой.
Регистрация, контроль, досмотр, дьюти-фри. Последнее — обязательно. И через пару часов мы в воздухе. Ещё пара шкаликов водки и я мирно засыпаю.
Просыпаюсь, не знаю через, сколько времени, от громкого шума.
Сука, мы падаем?!
Подрываюсь на кресле, но я крепко пристёгнута. И мы не падаем...
Это чартер, и летят только наши, которые просто закатили от скуки вечеринку.
Жмурюсь, пытаясь разглядеть в толпе Лилю. Хлопаю по карманам в поисках очков... Без них я крот. Вот они... Надеваю... Мир становится красочным и чётким.
Ремень в сторону. Хватаю кого-то из тусы за локоть.
— Антипова где?— хриплю от сухости во рту.
Сушняк...
— В бизнесе была.
Там летят Гас и его тёлки. Да, почему-то сейчас я хочу их назвать именно так. Не девушки или участницы, а именно тёлки.
Пробираюсь по проходу до бизнес-класса, на ходу отнимая у кого-то пластиковый стакан с чем-то.
Беее!
Коньяк. Отдаю его кому-то другому.
В бизнесе тоже кутят.
— Будешь?— протягивает бокал с шампанским Лиля.
Я беру и осушаю одним глотком.
— Не помню, чтобы я тебя так пить учила.
— Есть вещи, которые мы постигаем сами. Например, опыт...
— О, началось! Будь проще.
— А где Гас?— осматриваюсь.
— Я бы тоже хотела знать,— строит надменное лицо.
Разворачиваюсь, чтобы уйти.
— Ты куда?— Лиля в спину.
— В туалет.
Один закрыт, дергаю дверь второго, открыто.
Открываю и охреневаю.
Гас сидит и наслаждается тем, как одна из участниц ему отса...
У меня свело живот, и выпитое покинуло мой желудок от этого зрелища и прямо на них. Точнее на неё.
— Фу!— взвизгнула шлюшка, расшиперив пальцы и брезгливо осматривая себя.— Это что за пиздец!
Но я на неё даже не смотрю. Меня испуганные глаза Гаса волнуют.
— Я же просила!
Рванула подальше отсюда.
— Алиса, подожди!— догоняет, на ходу застегивая ширинку и ремень брюк.
— Пошёл ты на хер, Гас! Понял?! Это отвратительно.
Иду в другой конец самолёта, там тоже туалет.
— Я не думал, что ты узнаешь, тем более увидишь.
— Серьёзно?— останавливаюсь.— Чтобы тебя лечить, ты должен мне доверять. А вот я тебе уже не доверяю. Ты нарушил обещание. Неужели это так сложно? Если Лиля узнает, она вылетит сразу же. Ты имя хотя бы её запомнил?
— Крис... Кажется...
— Кажется... Тая. Её зовут Тая!— продолжила путь, пробираясь через толпу.
Он идёт следом.
— Алиса, пожалуйста!— хватает за руку у туалета.— Это просто минет...
