породившей их реальностью, – мы видим плоскость, равномерно и гармонично заполненную полутоновыми пятнами, имеющими довольно простые геометрические очертания; темные области ритмично перемежаются светлыми, а прямоугольные формы – округлыми. В целом изображение хорошо уравновешено и статично. Ни один изображенный на фотографии объект не кажется особенно красивым сам по себе, но в целом изображение, несомненно, выглядит эстетически цельным – в том числе и потому, что все формы здесь складываются в некую структуру, речь о которой пойдет ниже.
Вернемся к исходной фотографии, и постараемся понять – а что тут было снято на самом деле? Передний план – деревянная стена или створка ворот, через прорезь в которой видна голова человека: скорее, он все же вахтер, чем генерал. Но его голова заключена в прямоугольник окна, как в рамку – и вот мы уже не можем понять, живой ли это человек, или портрет, или плакат. В любом случае, он обретает некую значимость – в рамке ему явно тесно. На заднем плане – человек, прислонившийся к углу какого-то строения: скорее всего, это стена с еще одной дверью[13]. Генерал-вахтер видеть его физически не может! И человек совсем не зажат между стенками – они находятся в разных плоскостях. Но передняя стена разрисована дугами, окраска которых по тону соответствует второй стене – и глаз воспринимает их, как находящиеся в одной плоскости. То, что срез передней стены почти совпадает с контуром человеческой фигурки, усиливает иллюзию «сдавленности».
Илл. 19. «Прорисовка» к Илл. 17
А то, что наш глаз соглашается воспринять эту картину, как плоскую (очень важно, что на ней нет элементов, способных разрушить эту иллюзию), приводит к отказу от восприятия перспективы, и, соответственно, к изменению относительного масштаба: «диктатор» кажется нам очень большим по сравнению со вторым персонажем, он обретает монументальность скульптуры – на Илл. 19 элементы снимка, о которых мы говорим, подчеркнуты[14].
Далее, внешние дуги на стене по тону совпадают с одеждой «диктатора», они как бы исходят от него. А поскольку темная область, образованная головой и этими дугами, при этом охватывает и стекло очков, и белый полукруг на стене, – она подчеркивает еще одну, самую главную визуальную связь: связь по тону и форме стекла очков и белого полукруга, который мы подсознательно воспринимаем, как часть круга[15], – что нашло отражение на Илл. 18 и Илл. 19.
Блеснувшее стекло, помещенное фотографом в окрестность точки «золотого сечения»[16], является несомненным композиционным центром снимка; второй центр – голова маленького человека на заднем плане. От одного центра к другому распространяются темные дуги, охватывая фигурку второго человека сверху и снизу, так что она оказывается как бы в центре мишени – вот откуда ощущение тревоги. А большой белый центральный полукруг выглядит и как мишень, и одновременно как увеличенная линза очков, так что у нас не остается сомнений в источнике угрозы. «Молитвенная» поза человека (хотя, скорее всего, в реальности он просто держал в руке сигарету, или открывал дверь на заднем плане) усиливает впечатление.
Сходство с мишенью или с кругом прицела подчеркивается темными вертикальной и горизонтальной полосами, в точном перекрестье которых оказывается голова «маленького человека»; причем вертикальная полоса проходит от верхней до нижней границы кадра, а горизонтальная (прерывистая на исходной фотографии) – только до центра «мишени». Она вносит элемент неравновесности в симметричную структуру мишени, и, как любое отклонение от симметрии, создает напряжение, «визуальную силу», действующую на человека в горизонтальном направлении. Эта сила может ассоциироваться и со «сдавливанием» его створками двери, и с его стремлением высвободиться из тисков.
Контуры окна, в котором видна голова «диктатора», приобретают двойное значение: это и рама «живого портрета», и одновременно ствол орудия, направленного на маленькую фигурку.
И еще одно очень важное визуальное соответствие, которое следует упомянуть – это перекличка по размеру, и в некоторой степени по форме стекла очков и головы маленького человека, которая определяет устойчивую связь между этими двумя фокусами фотографии. Голова человека – в прицеле взгляда, в центре мишени.
И даже «семерке», нарисованной в белом полукруге, находится место в структуре этого гениального снимка – своим изгибом она отвечает изгибу человеческой фигурки, визуально дополняя и усиливая его.
Вкратце опишем общее построение фотографии: она разделена по горизонтали на две примерно равные области, и главные объекты расположены на вертикалях, делящих каждую из этих областей пополам. Фотография почти полностью статична, на ней нет «движущихся» элементов, – только застывшие персонажи и напряжение, возникшее между ними. Динамика снимка, как правило, ассоциируется с наклонными нисходящими и восходящими линиями, а здесь таковых почти нет, – кроме темных и светлых дуг, по которым «распространяется воздействие», и рисунка досок в правом нижнем углу, указывающего на основные элементы изображения.
Илл. 20.Примерная структура фотографии Илл. 17
Теперь, наверное, мы знаем об этой фотографии достаточно для того, чтобы нарисовать вариант ее примерной структуры, освободив ее от второстепенных деталей, и сделав видимыми воображаемые связи между элементами и действующие на них силы (Илл. 20).
Зададимся крамольным вопросом: нельзя ли простым приемом, без коллажных манипуляций, улучшить снимок Маэстро, то есть – усилить те связи, которые мы увидели? Вспомним, что для нас более естественно читать изображение слева направо – так, как мы читаем текст. Перевернем картинку – как если бы мы положили пленку в увеличитель другой стороной.
Действительно, нам сразу становится очевидно, где источник «воздействия», а где его объект. И темные дуги теперь легко растекаются от головы «диктатора», не встречая сопротивления. И становится видно, что и усы и брови, и скошенные уголки «портрета» расходятся в тех же направлениях, поддерживая движение дуг (это имело место и в исходной версии, но в перевернутой стало заметнее). И «семерка» перестала восприниматься цифрой, сохранив при этом свое композиционное значение.
Илл. 21.Вариант к Илл. 17
Потеряла ли что-нибудь при этом фотография? Похоже, что да. Она стала проще читаться, она стала динамичнее – и в какой-то степени утратила напряженность. И дверь уже не так давит человечка, она скорее раскрывается, чем закрывается. И сам человечек уже не выглядит таким маленьким – просто потому, что он находится в правой части кадра, где предметы обретают дополнительный «вес»; зато этот дополнительный «вес» явно утрачивает голова «диктатора».
Так что остановимся, вернемся к исходному варианту, и
