Правда я тоже подумывала, а не подарить ли Славе что-нибудь. Хотя сладкое он вроде не любил. Но сколько ни представляла себе, как это сделать, в голову не приходило ничего стоящего.
Подбросить? Типа от неизвестной поклонницы. Но мне-то какой толк от неизвестности?
Подкараулить его у подъезда, чтобы без лишних свидетелей, и отдать? А вдруг он скажет: «Ксюх, это что ещё за детский сад?». Он же и так в новый год назвал нас с Оксаной малолетками. Или вообще напрямую спросит: «Ты, что, в меня влюбилась?» И тогда я провалюсь сквозь землю от смущения. Особенно, если потом он добавит — как там в дорамах — «Спасибо. Я очень польщён, но не могу ответить тебе взаимностью».
Не-не-не-не. Вот это я зря представила. Не хочу. И не верю, что так может произойти.
Скорее всего, он сейчас просто слишком занят. У него сессия, например. Или какую-нибудь дипломную работу пишет. Он же в этом году колледж оканчивает, всего несколько месяцев осталось. Вот у него и нет времени, учёба всё занимает.
И ещё он наверняка считает, что я отношусь к нему чисто по-дружески. А парни тоже очень не любят обламываться — я знаю. Наверное, всё-таки надо подать ему какой-то знак, чтобы Слава догадался: он для меня не просто брат лучшей подруги. Но валентинка — это уже чересчур. Я так и не решилась. И День всех влюблённых прошёл как самый обычный. Только Дэн в школьной столовке угостил меня шоколадкой, но я от из-за этого только расстроилась.
Всё-таки оно очень утомительное — чужое чувство, вроде бы и хорошее, но вот тебе нифига не нужное. Даже раздражает, потому что ощущаешь себя виноватой: к тебе со всей душой, а ты бревно неблагодарное. Ещё и вид приходится постоянно делать, типа ты ничего не понимаешь.
«Шоколадка? Круто! Сама хотела купить, да денег не хватило. Ты настоящий друг, Дэнчик. Прямо мысли мои прочитал. Вот тебе тоже кусочек, угощайся. И Оксане. И мы с ней пойдём, а то перемена уже заканчивается. А, сам знаешь, химичку лучше не нервировать. Не то вызовет отвечать и станет цепляться».
Однажды вечером выяснилось, что у меня закончились тетради в клетку. Пришлось пилить в торговый центр. Он небольшой, одноэтажный, пристроен к жилому дому, и в нём всего несколько магазинов: сетевой продуктовый, с товарами для рукоделия и с канцелярией. И ещё один сетевой — парфюмерный.
Я потом в него и зашла. Там как раз были хорошие скидки на косметику, а кое на что акция «купи два, третий получи в подарок» — видимо, заранее сделали перед Восьмым марта — вот я и не смогла пройти мимо.
Люблю бродить по таким магазинам. Можно понюхать разные ароматы, попробовать тональник и помаду. Правда очень трудно сдержаться и ничего не купить, хотя бы по мелочи. Я себе сразу кучу всего присмотрела: и гель для умывания, и мягкий скраб, и жидкий консилер в тюбике с аппликатором.
Он вообще по скидке выходил недорого, ещё и тонов разных много. А я денег взяла по минимуму, не догадалась, что могут пригодиться. Но вдруг завалялось ещё немного где-нибудь в сумке. Я тщательно обшарила все кармашки и — ура! — нашла ещё двести рублей.
Теперь на консилер мне точно хватало, чтобы прямо сейчас купить. А приду домой, проверю, сколько у меня там ещё денег есть, и завтра зайду сюда сразу после уроков. И Оксану позову. Ей же наверняка тоже что-нибудь надо.
Но сначала я ещё немного походила вдоль стеллажей. Мало ли, может что ещё более интересное найду. Но потом вернулась за консилером. Всё-таки он сильнее остальных пригодится — завтра утром перед школой пару прыщей замазать. А то кожа вокруг них покраснела, издалека заметно. Нашла тюбик с нужным тоном и отправилась на кассу.
Там уже стояла одна девушка, но постарше меня, лет, наверное, двадцати пяти. А стоило мне подойти, сзади пристроились ещё две женщины, одна так совсем пожилая, гораздо взрослее моей мамы.
Когда подошла моя очередь, я положила консилер на стойку. Кассирша глянула на него, а потом уставилась на меня и спросила:
— Это всё?
— Ну да, — подтвердила я.
— Уверена?
Конечно, уверена. На большее у меня просто денег с собой нет. А вот, что кассирша хотела, совсем неясно.
— А ты в сумке проверь. Или в карманах. Не завалялось ли ещё чего? — сказала она.
— Ничего там не завалялось, — возразила я.
— Ну надо же, совсем страха нет! — Кассирша покачала головой, прицокнула языком. — Думаешь и тебе удастся сбежать, как подружке?
— Какой подружке? — озадачилась я, неосознанно огляделась по сторонам. — Да о чём вы вообще?
Только тут я обратила внимания, что рядом с кассой, загораживая проход, стоял охранник и тоже пялился на меня. И мне стало совсем не по себе, будто я угодила во что-то ужасное.
— А то ты не понимаешь?
— Не понимаю.
Пожилая тётка, стоящая позади меня, уточнила со злорадством и нескрываемым интересом:
— Воришка, что ли, попалась?
— Да тут их целая компания орудует, — охотно поделилась с ней кассирша, выложила, негодуя: — Сначала не догадывались, чего они всё ходят, а потом камеры посмотрели и дошло. Вчера одну чуть с поличным не поймали. Да ей вторая помогла, отвлекла. Обеим удрать удалось. — Она сердито зыркнула на меня. — А эта, видать, самая наглая. Всё равно заявилась, да ещё в одиночку.
— Бесстыжая, — поддержала её тётка.
— Вы совсем уже? — не выдержала я.
Неужели они серьёзно? Я поверить не могла. Бред какой-то.
— Давай-ка показывай, что у тебя в сумке, — приказала кассирша, потом обратилась к охраннику. — Валера, проверь!
— Да не собираюсь я вам ничего показывать! — возмутилась я, притиснула сумку к себя, изумлённо наблюдая за надвигающимся охранником. — Я же сказала, у меня больше ничего нет.
— Ну так и покажи тогда, — рыкнул тот. — И сумку,
