что делать…когда жрать нечего! А гнида эта небось в тот самый момент сало с хлебушком трескала, самогон лакала и яешню наворачивала. Давился, падла … На пайке немецком (сука) отъедался… со товарищами своими бандеровцами, значит, за компанию.
Бадыкин. Митя…
Коренной. (в запале) Победа грянула. Дед мой Никифор с фронта возвернулся. Радость, можно сказать, неописуемая! Мужиков в деревне с гулькин нос… Да много ли моя бабка Василиса Васильевна мужа своего видела… Надо было колхоз поднимать, хозяйство отстраивать. Полтора годика только и пожили они вместе после Победы. Никифор Самсонович (дед мой) слёг на месяц, да и помер… Кто говорил, от ран фронтовых, а кто меркует — от работы тяжкой. А этот упырь недорезанный в час тот, когда дед мой на смертном одре последний вздох ловил… на корабле океанском плыл в Америку. А во внутреннем кармане его документик греется заветный. Благотворительная организация ему выдала как беженцу. Сидит (тварь) и кофей с галетами трескает. И в каюте ему (потроху сучьему) тепло и уютно. А рядом с ним девушка симпатичная… И видится мне (вроде как во сне) он ей конфету подаёт и лыбится (чушок косорылый!)… Конфета вроде как «Мишка на севере», только на французский манер. А бабка моя Василиса Васильевна слезьми исходит… Детки её (сынки) в штанах с латками да в клифтах штопаных — перештопанных за юбку еёную держатся…и плачут!!! Обувка на них старая … Да какая обувка-то после войны… срам один! А старший сын её Яша (мой дядя Яша) в сапогах отцовских стоит. Сапоги те стоптанные ещё берлинскую мостовую помнят. Дядю моего Жорика (Гришу) после похорон отца его Никифора Самсоновича в интернат отправили. Яков вроде кормильца… старший значицца. Средний Николай (мой батька) — вроде помощника. А Григория (Жорку) в город, в интернат — может, выучится! Да и сыт, и одет будет парень. Тут самим неча есть, а работник с него никакой. И здоровьем слаб. С мальца-то что возьмёшь… И крутит меня и вертит. Аж простыня подо мной скомкалась. Не могу глаз сомкнуть! На голом матрасе лежу…
Батя мой школу закончил… здесь в Досыти. Башковитый был… Затем техникум в Жлобине с отличием… На экскаватор пошёл работать в совхоз. Дядя Яша к тому времени женился уже, дом поставил за Днепром в Первомайском, дочка у него родилась первая… Дядя Жора в институте в Минске на первом курсе учится как положено. Крышу Василисе Васильевне справили… Любо — дорого на хату посмотреть. Дранка новая, не то что старая крыша соломяная… Всем скопом крыли и ладили… Бабушка пирогов напекла…Глядит на сынов — не нарадуется!!! А в это время где-то в Канаде за праздничным столом сидит тот пиндюк (прости Господи!) и свой день рождения празднует. В кругу семьи, чтоб мне с места не сойти…!!! И гости у него за столом холёные да толстомордые…!!! И вино у него, и коньяк, и водка… И сыр, и колбаска, и мясо, и рыбки вдоволь…и салатики изысканные, и столовые приборы, и салфеточки…. А на камине часы с канделябрами. И часы эти кожные полчаса бьют медным звоном: «Бум-бум-бум-бум!!!», а потом снова: «Тик-так, тик-так, тик-так, тик-так!!!» И как тут заснёшь, когда часы: «Бум-бум-бум-бум!!!», потом: «Тик-так, тик-так… тик — …!!!». Уши закрыл, чтобы часы не мешали…
Бадыкин. Мить, а, Мить… Может, по маленькой?!.. (хочет налить, Коренной не даёт)
Коренной. Погоди, Иваныч, не перебивай! Накипело у меня, не могу я это в себе держать.
Бадыкин. Да что ты, Митя… Ты говори — я слушаю… (кивает на Гуласикова) Мы слушаем…
Коренной. Я родился, отец с матерью комнатушку в частном доме снимали в центре Краснопольска, на улице Тургенева. Отец тогда на заводе имени Калинина трудился, а мама до декрета на «Красном молоте» учётчицей… Отец по будням на работе, а мама моя с хозяевами-пенсионерами день-деньской кукует с грудным дитятей на руках. Пелёнки стирать надо, сушить надо, молочко купить, кашку сварить. А хозяйка (зловредная бабища) житья моей матери не давала. А вот хозяин был человек добрый. Плешатенький дедушка с бородёнкой и усиками. Как хозяйка за порог, так он сам воды наносит, на газу нагреет, да и кричит из кухни: «Пойдем, Машенька, твоего карапуза купать!». И, к примеру, в то же самое время гад этот… Катрюк…(Это мне так видится)… Приехал дом покупать новый. У него теперь будут хоромы каменные, с бассейном и оранжереей. Тьфу!.. И как только таких земля носит? Не подумайте, братцы, что завидую… Но где же справедливость, а? Выходит… нет её на свете этом…
Бадыкин: (Коренному) Может, по грамулечке для нервной разрядки? (хочет налить)
Коренной. Не суетись, Иваныч! Не гони волну — успеется…(придерживает Бадыкина) Подрос я, в школу пошёл, и мы всем классом на экскурсию в Хатынь поехали. Что тут говорить… всё и так понятно. Заживо людей сжечь — нет тут срока давности и оправдания нет никакого…!!! Ворочаюсь… Пружины матраса скрипят подо мною, надо бы простыню поправить… А у меня скулы от злобы сводит… Вот тебе и посмотрел телевизор в субботний день… отдохнул (едри его в кочерыжку)!!!
Бадыкин наливает из кувшина в стакан компот. Ставит стакан с компотом перед Коренным.
Бадыкин. Был я в Хатыни, пять раз был: студентов своих возил на экскурсии в разные годы по роду своей преподавательской деятельности… «Хатынь» — уникальный комплекс, мемориал памяти и скорби. Проект команды архитекторов, в которую вошли Юрий Градов, Валентин Занкович, Леонид Левин, а также скульптор Сергей Селиханов.
Коренной. Я с классом и учительницей моей (Еленой Андреевной) по мемориальному комплексу хожу. Уголочек своего пионерского галстука грызу от волнения. И звон колоколов в ушах: «Бум-бум-бум-бум!!!», а потом вроде как: «Тик-так, тик-так, тик-так, тик-так!!!» А этот нелюдь (мразь) может, в этот самый день с однополчанами своими (братьями по оружию) в каком-нибудь канадском клубе участников второй мировой войны встречу отмечает. Встреча… (ёпт)… ветеранов! Сидят они, пиво, может, какое с креветками жрут. И креветки у них самые свежие, очищенные… Жрут и вспоминают, как они кровушку людскую пили, да детишек наших советских, баб и стариков в хатах жгли заживо!!! (сильно ударяет кулаком по столу)
Бадыкин. Митя, неудобно получается… Бабушка нас к себе пустила, а ты шумишь. Не надо… (обнял Митю за плечи)
Коренной. (яростно) И взмолился я, вскочил с кровати, лампадку под иконой зажёг… Зоська моя (жена, значит) спит себе (канарейка птичка певчая!) Я может и полюбил её за голосок звонкий, да за характер её лёгкий, незлопамятный… (берёт стакан с компотом, делает глоток)
