с собой Мэтта в качестве няньки.
Мэтт, с его дурацким пучком, держался в сторонке от остальных. У него были узкое лицо и квадратный лоб, из-под рукавов выглядывали татуировки, и я знала, что он носит на запястье кожаный браслет с вырезанным на нем словом «Свобода». В руке он держал салфетку с угощением.
Мэтт бросил в рот кубик сыра и оглядел комнату. Он дико не вписывался в круг религиозных тетиных подруг в скучных блузках и с идеально заколотыми волосами, но вел себя непринужденно, как ворона на усиженной птицами ветке, на удивление раскованно для человека с такой мрачной предысторией. В Сомбре ходили легенды о его подростковых выходках, но он завязал еще пятнадцать лет назад и уже десять жил в Викторвилле, а Сомбры старался избегать. Я знала Мэтта только как дядиного лучшего друга, человека, который неоднократно вытаскивал его из мерзости, связанной с зависимостью, но все равно не любила за надменность; правда, в отличие от остальных знакомых Стива, он ничем не злоупотреблял. Наши взгляды встретились, я быстро отвела глаза и почти шепотом проговорила:
— Дядя Стив, я продаю ранчо. — Хорошо, что я стояла поодаль от толпы гостей: ни к чему раньше времени делиться новостью со всем городом. — Официально пока об этом не объявила, но вот почему приезжал Джо Джаред: я сама его пригласила.
Дядя уставился на меня, на лице его сменялись недоумение и гнев. Он открыл рот, но так ничего и не сказал.
— Что случилось? — поинтересовался Мэтт, выходя к нам в тамбур. Я втиснулась между стиральной машиной и стеной: места на троих в тесном помещении не хватало. Лучше бы Мэтт не вмешивался в наши дела.
Я попыталась сунуть руки в карманы, однако в черном платье их не было. Тогда я приставила к бедрам кулаки, но показалась сама себе слишком агрессивной, а потому опустила руки и так и стояла, ощущая неловкость.
— Я просто говорила дяде Стиву, что продаю ранчо.
Мэтт удивленно поднял брови и повернулся к Стиву, пытаясь по выражению лица и позе друга оценить его реакцию.
— Таллула, — произнес наконец дядя. — Ты не можешь этого сделать.
— Вообще-то могу. — Гордиться тут было нечем, но я уже приняла решение. Если я не согласилась остаться ради бабушки Хелен, то уж точно не передумаю ради него. Я снова заглянула через открытую дверь в гостиную, чтобы убедиться, что нас никто не подслушал. Гости продолжали негромко разговаривать, забыв о нашей троице, сгрудившейся в тамбуре.
— Но бабушка никогда бы не оставила тебе ранчо, если бы знала о твоих намерениях.
— Она знала. В конце августа мне надо быть в Монтане. — Пришлось сказать дяде Стиву о работе в пожарной команде. — Бабушка была в курсе. Я должна уехать. Я хочу уехать.
Дядя Стив склонил голову набок, словно не понимал, в чем именно я пытаюсь его убедить.
Тут в разговор встрял Мэтт:
— Таллула, а что, если…
— А тебя это с какого бока касается?
— Бабушка посвятила этим птицам всю свою жизнь, — произнес дядя Стив.
— Что ж, она тоже их бросила, не так ли? — Ужаснувшись, как резко прозвучали мои слова, я тут же пожалела о сказанном и прикрыла рот ладонью. — Не хочу говорить об этом.
Я протолкалась мимо двоих друзей в гостиную и прошла сквозь небольшую группу бабушкиных приятельниц и знакомых тети Кристины по церкви. Я ни с кем не хотела разговаривать. Несмотря на обещание присутствовать на поминках и вести себя вежливо, я не могла собраться с силами. Лучше подняться в свою комнату и переждать там, пока все закончится. Опустив глаза, чтобы не вызвать у кого-нибудь желания побеседовать со мной, я подошла к лестнице, но тут попала в мягкие розовые ручки Энни Шмидт.
Ее полиэстеровое платье воняло терпким цветочным парфюмом. Она потрепала меня по волосам.
— Соболезную твоей утрате. Я всегда переживала за тебя, — сказала она. — Если вдруг что-нибудь понадобится, что угодно, обязательно позвони. — Энни отстранила меня на расстояние вытянутой руки. Ее седые волосы были убраны в мягкую кичку. — Когда у Мэри умерла мама, я почти каждый вечер приезжала к ней.
Стоявшая рядом женщина с короткой стрижкой закивала:
— Это правда.
Дядя Стив взял меня под локоть и утащил из объятий Энни.
— Извините, — пробормотал он, не глядя на нее. Энни и ее друзья выглядели так, словно им надавали пощечин. Наклонившись ближе ко мне, дядя прошептал: — Это нечестно, что ты получаешь все наследство.
Он был прав, нечестно — но я не ожидала, что придется отстаивать решение бабушки Хелен. Я заскрипела зубами и постаралась высвободиться, но дядя Стив ухватил меня крепче и рывком притянул так близко к себе, что я почувствовала его влажное дыхание. Пахло сигаретами.
— Что здесь происходит? — раздраженным шепотом спросила тетя Кристина. Она глянула на стоявших поблизости гостей и вымучила неубедительную улыбку.
— Почему Таллула получила все наследство? — повторил свой вопрос дядя Стив.
— Это ее дом.
— Но это несправедливо, — проговорил он, наконец отпуская мою руку.
Рядом возник Мэтт. Наша маленькая семейная сцена привлекала все больше внимания.
— Ты похож на балованного ребенка, — тихо произнесла тетя. — Хватит жаловаться, лучше начни уже относиться к своей жизни ответственно.
— Я ничего не принимал пять месяцев.
— Выдать тебе медаль?
— Тетя Кристина, — вклинилась я. — Это большой срок.
Она встала между мной и своим братом.
— Хочешь поговорить о справедливости? — прошипела она. — Изволь. Посмотри на себя — совершенно никчемное существо, ожидающее от нас восторга по поводу своего возвращения на праведную стезю. Надо же, какой герой. Мы боремся с трудностями каждый божий день. Жизнь трудна, Стив, но мы справляемся, а не пытаемся сбежать от реальности в наркотический бред.
— Не надо так, — остановила я ее, сама не понимая, почему вдруг защищаю дядю, с которым минуту назад ругалась.
— Чувак, нам пора, — заметил Мэтт.
Но все в комнате уже так примолкли, что стали слышны стук дождя в окна и мелодичные голоса моих кузин, прыгающих во дворе по лужам.
— А что досталось тебе? — спросил дядя Стив сестру, поднимая руку, чтобы показать свою часть наследства. — Лично мне перепали часы.
— Перестань, Стив, — одернул приятеля Мэтт, прижимаясь своим плечом к его плечу.
— Поезжай домой. — Тетя Кристина встретила взгляд брата не мигая.
Мэтт бросил попытки увести друга деликатно и потащил его через комнату. Гости, на чьих лицах были написаны презрение и жалость, давали им дорогу.
— Она получила вот это все, — дядя Стив повел руками. Мэтт уже с силой толкал его к двери. — Сколько, по-твоему, это стоит?
— Ты не имеешь понятия
