Он простонал сквозь зубы.
— У меня никогда не было проблем с самоконтролем. Но не обещаю, что ночью мне не приснится голая девушка-ковбой, которая копается в моторе моей машины.
Она рассмеялась:
— Почему ты решил, что я ковбой? Из-за сапог и шляпы? Там, где я живу, все так одеваются.
— Нет, сапоги и шляпа здесь ни при чем, — его рука мягко скользнула к большим декоративным пуговицам на ее рубашке. — Просто у тебя такой вид.
Джо прекрасно понимала, что произойдет дальше. Но сопротивляться собственным желаниям у нее уже не было сил.
Кэм ощутил, как напряглось ее тело в ожидании его прикосновений. Он был готов забыть все на свете в объятиях этой прелестницы. Под ладонью он ощущал, как сильно бьется ее сердце. Так же сильно, как и его.
Еще мгновение. Кэмерон опустил руку.
Джо пролетела на самолете три тысячи миль не затем, чтобы переспать с ним. Она предприняла это путешествие, поскольку должна была совершить нечто важное: сообщить ему о существовании девочки и получить его подпись под прошением. Хотя могла удочерить ребенка, сделав вид, будто не подозревает о существовании близких родственников. И никто ничего бы не узнал.
Кэмерону тоже нужно поступить правильно.
— Попробуй уснуть, Джо, — он нежно поцеловал ее в лоб.
Кэм думал, что сон ему в эту ночь не грозит, но незаметно для себя уснул. Первое, что он увидел, открыв глаза, были шелковистые каштановые волосы, разметавшиеся по подушке, и лицо Джо. Рассвет трогал их золотистыми пальцами, подсвечивал кожу Джо розовым цветом. Кэмерон приподнялся на локте и принялся разглядывать лицо спящей девушки.
Ее длинные густые ресницы бросали тени на щеки. Красиво изогнутые губы манили прикоснуться к ним в поцелуе.
Пульс Кэмерона начал ускоряться, сердце чуть не выпрыгивало из груди. Джо сонно повернулась к нему. Ее рубашка, все еще застегнутая, четко обрисовывала небольшую красивую грудь.
Желание невыносимо жгло Кэмерона. Нужно разбудить ее, решил он, сказать что-нибудь холодно-вежливое. Но в разгоряченную голову ничего такого не приходило.
Может быть, поцелуй разбудит ее?
Его пальцы, словно против воли, коснулись пуговиц. Расстегнули их. Джо не двигалась. Он склонился над ней и медленными движениями начал ласкать ее грудь.
И тут же она подалась ему навстречу и нашла губами его губы.
Кэмерон был готов забыть обо всем, но холодная мысль, появившаяся в его мозгу, остудила пылкость.
Он придержал ее за плечи.
— Послушай меня, Джо Эллен. Ты очень красивая и женственная. И я хочу тебя. Но прежде ты должна знать, что не нужно благодарить меня подобным образом за согласие подписать документ.
Сказав эти слова, он тут же пожалел о них. С ее лица исчезли все следы удовольствия. Она побледнела.
— Извини, — быстро сказал он. — Я не хотел тебя обидеть.
— Нет нужды извиняться. Вчера вечером мне в голову пришла та же самая мысль, — ее голос был безжизненным. — Я могу принять душ?
Она вскочила с кровати и вышла из спальни, даже не закрыв за собой дверь.
— Чувствуй себя, как дома! — крикнул ей вдогонку Кэмерон.
Он тоже встал и отправился в гостиную, где со вчерашнего вечера так и остались лежать перевязанные ленточкой письма. И ковбойская шляпа Джо. Кэмерон повертел ее в руках. Его пальцы нащупали на пришитой изнутри ленте буквы. Он перевернул шляпу и увидел на внутренней стороне вышитые золотом буквы: «Леди Кэйт».
Отбросив шляпу так, как будто она жгла ему пальцы, он пошел в кабинет звонить Квинну.
Глава пятая
— Она — что?
— Она была беременной, когда покинула дом, — терпеливо повторил Кэмерон, представляя, каким недоверием вспыхнули темные глаза Квинна на том конце трубки. — Именно поэтому она уехала. Очевидно, отец не поверил, что ребенок от него. Потому что после рождения Колина он сделал операцию. Вазектомию.
Несколько мгновений Квинн молчал, переваривая информацию. Были слышны только удары молотков и визжание пил. Работа по восстановлению курорта, затеянная братом, шла полным ходом.
— По-моему, эта Джо какая-то ненормальная, — наконец сказал Квинн. И тут же сменил тему: — Скоро свадьба Колина. Когда ты собираешься приехать в Ньюпорт?
Брат не поверил, понял Кэмерон:
— Послушай, — настойчиво заговорил он, — она не лгала. Я прочитал письма матери к отцу. Он даже не распечатывал их. И потом, вазектомия не является гарантией стерильности. Ребенок мог появиться.
— Кэм, она сбежала от нас и отца. К тому же она уже мертва. Так же, как и ее незаконнорожденная дочь. Ник собирается приехать на свадьбу заранее.
— Все серьезно, парень. — Кэмерон не позволил брату снова перевести разговор. — Отец угрожал матери, что если она не сделает аборт, то он настроит нас против ребенка, а сам никогда не будет любить его. И я видел фотографию Кэйт. Они с Колином могли бы быть близнецами.
Голос Квинна растерял всю беспечность.
— Аборт? А ты уже разговаривал с отцом?
— Нет. Я хотел сначала обсудить все с тобой и Колином.
— Да-а, — медленно произнес Квинн. — Это действительно новости.
— И это еще не все. У сестры есть ребенок. Девочка. Она выжила во время землетрясения. Джо хочет удочерить ее. Я должен подписать бумаги об отказе от опеки. Я собираюсь…
— Стоп, Кэм, подожди секунду, — попросил Квинн и вздохнул. — Возможно, стоит подумать о том, что девочка принадлежит к нашей семье.
Такой поворот заставил Кэмерона похолодеть.
— Это правда. Но я не хочу принимать на себя заботу о ребенке. Думаю, ты тоже.
— Мне лучше начинать думать об этом.
Намек был более чем прозрачен. Теперь настала очередь Кэмерона удивляться:
— Что? Ник беременна?
— Да, — радостно подтвердил брат.
— Великолепные новости. Поздравляю!
— Спасибо. Мы собираемся объявить об этом на свадьбе Колина.
Кэмерон, улыбнулся в трубку.
— Ладно, я ничего не скажу ему, когда буду сообщать о других новостях. Удивишь Колина сам.
— Ты позвонишь ему сегодня?
— Да. Я не могу подписать документ, не поговорив с вами обоими и с отцом. Вы тоже имеете на нее права. Конечно, сейчас у вас хлопот полон рот. Но Джо действительно относится к ребенку, как к своему собственному.
— «Как» — недостаточно.
— Ты о чем?
— Может быть, мы задолжали этому ребенку семью, имя, дом.
По спине Кэмерона побежали мурашки. Вчера ночью, читая письма матери, он думал о том же самом. Разница состояла в том, что он не решился высказать свои мысли вслух. Теперь же они прозвучали в устах брата.
