Так, будь этой мой мир, что бы сделал Вельяминов? Если не получается быстро выгнать имперцев, то важно ограничить их перемещение. Как я вижу сейчас, он это уже сделал. Что дальше?
Зачем оставлять Елену Скрябину? Это совершенно бессмысленно оттягивать ее допрос, если их проводят только имперцы. Только если… боярам не удалось продавить обязательное присутствие своего представителя на всех допросах.
В таком случае, стоит Елене Скрябиной упомянуть о моих планах убить ее отца, и билеты в Лондон можно сдавать обратно. Я туда не полечу.
Дерьмо.
С этими мыслями я бросил взгляд на робко прижавшуюся к стене рыжеволосую девушку, которая не отводила взгляда от часов, считая каждую секунду. Вспомнил ее заботу в первый день пробуждения. Ее полные теплоты изумрудные глаза, и то странное чувство привязанности, идущее глубоко изнутри.
И понял, что я не хочу ее убивать.
Но, как верно подметил Валерий, наши желания не важны и будь это выходом, я бы не колебался. Однако это не выход. Я не смогу уйти незамеченным. У меня нет информации насчет камер вокруг и магических сканеров. Нет плана отхода. Нет алиби.
Должен быть другой путь.
— Как этот твой Гриша всех вывел? — спросил я, ударив себя по лбу.
Явно ведь не через главные ворота. Ночью остров уже был оцеплен и никого бы не выпустили просто так.
— Через родовое хранилище под особняком, там есть тоннель для эвакуации, — без особого энтузиазма ответила Скрябина, и я едва смог сдержать накатившие эмоции.
Информатор из девчонки, конечно, так себе. Упускать столько важных деталей в одном единственном разговоре это надо иметь особый талант!
Сегодня вечером я планировал пойти к целительницам Академии и восстановить поврежденные энергоканалы, но, не судьба. Придется воспользоваться планом «Б», который я придумал только что.
Придумываю, если быть точнее. На ходу.
— Где тоннель?! — с вопросом подлетел я к девушке и схватил ее за руку.
Скрябина опешила от моего напора и растерянно забегала глазками.
— Бесполезно! Там кровная печать моего отца. Только он и доверенные лица могут открыть вход! — запротестовала девушка.
— Показывай куда бежать, — сухо ответил я и подхватил Лену на руки.
Левая рука противно заныла, но терпимо. Жить можно.
Скрябина вскрикнула от неожиданности, но оперативно указала рукой направление. Я пустил по телу смешанный поток и на полной скорости выскочил из столовой. Часы за спиной издали протяжный звук, оповещая о наступлении полудня.
Я стиснул зубы и помчался по коридору.
— Дверь налево, — протараторила Скрябина, — только у меня нет ключа…
Не сбавляя оборотов, я подлетел к массивной двери и прямым ударом ноги выбил ее с петель. Перед нами открылась винтовая лестница вниз.
— Не поможет, — уже не таким уверенным голосом проговорила Скрябина, и, завидев лестницу, покрепче ухватилась за мою шею, — отец лично ставил печать. Я своими глазами видела, что было с тем, кто пытался ее открыть. Его изнутри медленно разорвало на части! Этот истошный вопль до сих пор снится мне в кошмарах…
— Ну и ладно, — безразлично ответил я и побежал вниз.
Менее чем через минуту, мы остановились в трех метрах от каменного монолита с выгравированным гербом рода Скрябиных. От этого места веяло чистой подавляющей силой.
— Действительно кровная печать рода Скрябиных, — кивнул я и опустил девушку на землю.
— А я что говорила! — укоризненно бросила Скрябина и пихнула меня в бок, — и что теперь?
— Прислони ладонь и пойдем дальше, — тут же ответил я и подтолкнул девушку за талию.
Скрябина с округлившимися в ужасе глазами попятилась назад и ловким движением укрылась за моей спиной.
— Ни за что! — отрезала она, побаиваясь даже смотреть в сторону монолита.
Я устало вздохнул.
— Ты ведь Скрябина, в чем проблема?
— В том, что печать ставил мой отец и…
— И наложил дополнительные ограничения, я понял. Только вот с его смертью ограничения развеялись, и теперь это обычная кровная печать, которую откроет любой член рода. Ты ведь не бастард?
— Нет! — гневно вскрикнула Елена Скрябина, но уверенности в ее голосе не прибавилось, — Гриша говорил, что печать действует и после смерти…
— Так она и действует, — с усилием сохраняя спокойствие, парировал я и глянул на часы, — только без дополнительных ограничений.
Толкать девушку силой смысла не было, такая печать не открывается без воли и желания члена рода, а мы и так потеряли уже кучу времени.
— Я докажу, дай руку, — кивнул я и, не ожидая разрешения, схватил мягкую ладонь Скрябиной и развернул вверх, — есть чем?
Девушка быстро поняла, что я от нее хочу и послушно кивнула. Скользнула левой рукой под платье и сняла с бедра маленький кинжал с позолоченной рукояткой.
Еще одна причина для простых людей опасаться бояр и быть осторожным, когда зовешь милых девушек из этого сословия на свидание. По древней традиции, каждый из них всегда носит с собой острый предмет на случай, если потребуется магия с применением крови.
И не боится эту кровь пускать. Ни себе, ни другим.
Я ничего не успел сказать, как Елена, не раздумывая, провела лезвием по своей руке, и кровь тонкой струйкой потекла на мою ладонь.
— Достаточно, — кивнул я и без колебаний прислонил свою окровавленную руку к монолиту.
— Что ты… — лишь успела сказать Скрябина и в ужасе зажмурилась.
Могучая сила заключенная в печать окутала все мое тело. Агрессивная родовая энергия, созданная с целью убивать, была готова сжать в тиски и уничтожить чужака, но тут кровь Скрябиной на моей руке зашипела и все стихло.
Я тут же одернул руку назад, потому что только кровь Скрябиной позволила мне это провернуть. Без нее я не смог бы даже коснуться монолита, и смертельная отдача последовала бы незамедлительно.
Но таким способом мне монолит не открыть. Целью было доказать, что силы крови Скрябиной достаточно для печати.
— Достаточно убедительно? — спросил я и обхватил пораненную ладонь девушки, чтобы убедиться, что она владеет регенерацией.
Все же Скрябина лишь второкурсница с рангом Ученик. Но зря волновался. Порез уже заметно уменьшился и лишь едва кровоточил.
— Достаточно, — отчаянно закивала Скрябина и потянулась дрожащей рукой к монолиту.
Наложенная печать завибрировала, чувствуя чье-то приближение, и могучая сила защитного конструкта потянулась к телу чужака. Елена в ужасе замерла, не дотянув ладонь самую малость.
— Доверься мне, — заботливым тоном проговорил я и положил руку на дрожащее хрупкое плечо Скрябиной.
