— Ну, если тебе сейчас так холодно, как же ты переживёшь зиму? — спросил Андриан.
Этот вопрос вернул мысли инары к побегу. Ни зиму, ни даже осень в его замке она проводить не собиралась. Затянувшееся молчание она оборвала встречным вопросом:
— У вас что в замке не топят?
— Топят, конечно. Но ты же не собираешься сидеть в нём безвылазно?
Хотя герцог и планировал запереть её сразу по приезде, но всё же надеялся рано или поздно с ней договориться и найти хотя бы шаткий фундамент для мирного сосуществования.
— Конечно, не собираюсь, — ответила Розалин и про себя добавила: «Я не собираюсь там сидеть вообще».
Экипаж дёрнулся и резко остановился. Инара, чуть было не налетев на Андриана, вернулась на своё сиденье и выглянула в окно. Они проезжали небольшой городишко, и на улице, прямо перед ними, собралась целая толпа взбудораженных зевак.
— Лекаря! — донеслось снаружи. — Есть здесь лекарь?
Знакомое болезненное ощущение вспыхнуло в ладонях Розалин и поползло к плечам. Её дар требовал помочь пострадавшему, и до того, как ей самой станет хуже, она должна выяснить, что случилось. Не раздумывая, Розали толкнула каретную дверь и высунулась на улицу, но сильные руки бесцеремонно схватили её за талию и затащили обратно.
— Кто разрешал тебе выйти? — Андриан усадил её назад на сиденье.
— Пусти меня! — Розалин оттолкнула его с такой силой, что он, отлетев назад, ударился спиной о стенку кареты. — Я должна помочь.
— Какому-то бедняку? Ещё чего. — Андриан стукнул по стенке кулаком и крикнул кучеру. — Ну, чего ты остановился?! Объезжай их. Пусть посторонятся.
— Вы бессердечный мерзавец! — Розалин припала к окну и стала вглядываться в толпу. Один из зевак отошёл в сторону, и она увидела лежавшего на дороге мальчишку лет девяти. Ребёнок был бледен и без сознания. Карета медленно поехала вперёд. — Сейчас же остановите!
К грубости этой инары Андриан уже начинал привыкать, но командовать собой позволять ей не собирался.
— Ты его даже не знаешь. С чего так рвёшься помогать?
На этот раз дело было даже не в даре. Проехать мимо, когда она точно знала, что могла помочь — такое инара себе бы не простила никогда. И плевать на дикую боль в руках, а теперь уже и во всём теле, плевать, на требования дара. Она хотела помочь ему не как инара, а как человек.
— А, по-вашему, что, если он бедняк с улицы и мы с ним не знакомы, то он не достоин помощи? — Она смотрела на Андриана так, будто хотела испепелить своим взглядом. Может быть, если бы от него на сиденье осталась лишь горстка пепла, ей было бы легче смириться с тем, что миром правят вот такие равнодушные люди. — У вас вместо сердца кусок льда! Ненавижу вас.
Ядовитая горечь, уже так хорошо знакомая Андриану, разлилась в груди. Инара права, его сердце замёрзло в тот день, когда он потерял жену и сына. Мир жесток и несправедлив, он забирает у нас самых близких. Бескрайняя Пустыня однажды призовёт каждого, и противиться её воле бесполезно. «Всех не спасти», — повторял себе Андриан. — «А может быть, не спасти никого». За прошедшие четыре года ему пришлось научиться равнодушию. В нём он нашёл своё спасение от жгучей боли. До встречи с инарой ему прекрасно удавалось не испытывать ни радости, ни горечи, просто проживать один день за другим. Но эта бестия безошибочно находила его так и не зажившие раны и безжалостно бросала в них острыми словами и огненными взглядами.
— Подвинься. — Андриан выглянул в окно и, заметив распластавшегося на земле мальчишку, выругался. — Останови! — крикнул он кучеру. Не дожидаясь, когда тот откроет дверь, Андриан сам бросился на улицу и, растолкав толпу, пробрался к мальчишке. — Что здесь случилось?
Глава 4
— Лошадь, Ваша Светлость. — Герцога в нём люди признали сразу же, раньше он частенько останавливался в этом городке. — В грудь лягнула, стерва! Не сильно, но… мальчишка же. Что с него взять?
Мальчик был бледен и сбивчиво дышал. Андриан трясущимися потными руками поднял ребёнка с земли и понёс к карете. В тот момент ему казалось, что кошмары, преследовавшие его ночами, перестали избегать солнечного света и теперь нашли дорогу в часы его бодрствования.
— Дверцу закрой за мной, — велел он инаре, уложив ребёнка на сиденье, а сам принялся развязывать шнуровку на своей рубашке. Его сердце бешено заходилось в груди, а тело горело. — Ну, что ты смотришь? Давай уже, лечи. — Он пересел на противоположное сиденье, уступая Розалин место рядом с мальчиком.
Она сделала глубокий вдох, положила на грудь ребёнка правую ладонь, и от неё начал исходить зеленоватый свет.
— Рёбра сломаны, — сказала инара с досадой. — Они быстро не срастутся.
— А ещё что?
— Остальное так, по мелочи. Ударился немного. И сознание от боли потерял.
Спустя несколько минут, когда свет от ладони инары погас, мальчик шумно вдохнул и испуганно открыл глаза.
— Ну, вот и всё, — сказала она улыбаясь. — Страшное позади.
Страшное и впрямь было позади. Они довезли ребёнка до торговой улицы, где его отец работал мясником в лавке, и, передав ему сына, продолжили путь в замок Тэная. Герцог на этот раз подозрительно молчал, и инара то и дело бросала на него косые взгляды. Ей было странно, как быстро его равнодушие сменилось волнением за жизнь мальчишки. Неужели холодность герцога была лишь показной?
Какое-то время он делал вид, что не замечал, как внимательно она на него смотрела, но в итоге не выдержал и встретился с ней взглядом.
— Я думал, что ты избавишь меня от страданий, — сказал он слегка охрипшим голосом, — но ты только и делаешь, что становишься их причиной.
— А при чём здесь я? Просто вы не находите в себе мужества признаться, что вам тоже хотелось помочь. Не так уж вам и всё равно.
Андриан смерил её холодным взглядом и отвернулся, инара тоже принялась рассматривать дворы в очередной деревеньке, мимо которой они проезжали. В отличие от южных, сараи здесь были обмазаны толстым слоем глины вперемежку с соломой, видимо, чтобы внутри сохранялось тепло. А жилые дома, построенные из толстого сруба, не имели почти никаких отличий друг от друга. Небольшие, добротные, огороженные ровным частоколом.
В дороге они останавливались трижды, чтобы сменить лошадей, и один раз, чтобы отобедать в таверне, у входа в которою стояло ещё два экипажа.
Ела инара медленно, то и дело вздыхая. Северная еда показалась ей невкусной, а специи непривычными.
— Лучше бы вообще, кроме соли, ничего туда не клали, — буркнула она, отодвигая от себя всё же опустевшую тарелку.
— Ещё вина, Ваша Светлость? — спросил подавальщик, расточая вокруг себя чрезмерную услужливость.
Герцог отрицательно покачал головой.
— А для спутницы? — подавальщик одарил Розалин многозначительным и одновременно любопытным взглядом.
