всерьез? Иль, может, легкий бред соседей в тебе безверье поселил, иль чашу полную сомнений случайно у стопы разлил?
Зачем вопросы и молчание? Зачем губить чужой порок? Зачем… иль, может быть, напрасно судить о том, что невдомек?
Мне очень дорога твоя забота
Мне очень дорога твоя забота. Мне очень дороги твои слова. Когда молчишь, я слышу слово. Ты говоришь – я вижу взгляд. Я говорю с тобою, хоть не близко. Ты следуешь за сердцем, хоть не мой. Я будто чувствую тебя, когда мне грустно, —
я словно за горой, хоть ты не мой.
Твоя судьба – моя. Все очень просто. Спокойно мне и радостно душой. Есть люди на земле – в них живо сердце
и рядом с ними так легко вздохнуть!
И в тишине разносят рифы волны, пески кораллов шепчут времена. Я слышу, что легко душе на воле лишь только потому, что ты есть я.
You close your eyes and run,
Стыдливая маска
Стыдливая маска. Пустые глаза. Железные стоны. Закрылась луна. И губы златые сомкнулись в тиши. Стыдливая маска на сердце лежит!
Застывшие слезы. Недвижны глаза. Упала улыбка. Бескрайность пуста. Неслышимый жест остается навек. В осколках холодных
лишь сердце стучит. Златое дыханье. Стальные слова. И бред обещаний в младые уста. Невинность души опорочил злой слух. Наивное сердце впитало досуг. На бледном плече оголилась печать. Стыдливая маска – реванш взят опять. Неправедны путы. Уж черен досуг. Печальные ноты.
Чуть слышимый звук.
Забился в уголок мышонок
Забился в уголок мышонок. Следы слезинок на глазах. Грустит о том, что невозможно звезду с небес, как сыр, достать. Молчит, и тихий шелест в норке влечет его туда быстрей, а сердце, маленький зверенок, сдавил слезинкою своей.
Ему смешно и одиноко – мечтать о том далеком сне: когда бесшумной милой лапкой прижмет к груди звезду с небес. Томился, мерз в углу холодном. Ему не совладеть с мечтой – она прекрасна и ничтожна, поскольку он один слепой.
Вновь повеяло счастьем
Вновь повеяло счастьем, и я вся раскрыта ему. Взгляд мой нежно ласкает… розы луч ярко жжет, почему? Ты мой верный себе, драгоценный мирок! Ты спасаешь меня в час беды и разлук.
Уколов сердце вновь, я поверила в то… в нашем сердце – храм Бога… нужно верить ему! Чтя каноны любви и блаженства небес, забываем, что верным быть надо себе!
Благоуханный ветер!
Пусть мой пламень горит и горит навсегда! Пусть поможет он мне покорять все сердца, пусть ведет он вперед, очищая мне путь. Пусть он гордо взлетит, затопча мою грусть!
Благоуханный ветер! Ты ищешь покоя в моих волосах? Пальмы стройной волною беспокоишь ты невпопад. Шевелишь ты причалы и чарующий вид предо мной. Ты несешь за собою… в край далекий, но теплый, родной. Ты уносишь меня в теплый рай на земле: сквозь года… словно вижу я стаи и лечу с ними, счастья ища…
Вижу цель в горизонте, и вдруг, покорив облака, я спускаюсь и вижу – вот и я, я себя обрела!
Рука же тянется набрать знакомый номер…
Ты врываешься в мою жизнь: без спроса, без стука! Унося покой из моего сердца! И сейчас ты держишь мое сердце в ладони своей руки. Должно быть, я побежден. Но это поражение, этот плен — сладок, как аромат твоих волос. Прикасаясь к тебе, я теряю контроль и пьянею, чувствую тебя так близко! Твоя кожа обжигает, а голос зовет! Твои движения легки, и взгляд манит за горизонты бытия! Время застывает, ожидая… но я всегда хочу быть здесь — в твоем королевстве: где ветер шепчет твое имя и в небе тают облака! Где вдоль аллеи грез цветут цветы, увлекая мелодией снов! Где все полно тобой — где только ты, и мне не надо иных оков!
Рука же тянется набрать знакомый номер на дисплее, но что услышать должна я – лишь безразличный голос смелый. Хочу прижаться я к тебе и улететь так беспокойно – пылать и ждать любви, тебя, вошедшего сквозь двери ночью.
Нет, не могу! Я не должна, ведь ты совсем потерян. Вскоре… я не смогу понять слова и жалости наутро в споре. Укрыться хочется, бежать иль вырваться из толстых сетей. Тебя найти и потерять я не смогу уже, поверь мне!
Мы не нужны себе всегда. Лишь только время вспять вернется? Забыть волшебные слова теперь смогу я только ночью. Забыла, навсегда ушла – теперь я дверь твою закрыла. Рука же тянется набрать – я душу излечить не смела.
О, дивный сад!
О, дивный сад! Лелеешь ты метели, а солнце так томит, что нету сил взорваться и сказать всем: полетели… потерян как волна в волне.
О, чудный сад! Природой ты наполнен, твои огни горят в мечтах сердец. Ты утопил себя в безудержной надежде, что счастье то и есть, что рядом ты. Прорвали небеса лучи веселья, а ты, мой милый сад, уже в пыли. Зачем же ты душою так томимый не вырвался, запутанный в листве?
Мой сладкий, я приду к тебе, накрою я тканью, что сотку из грез моих… – ведь это все, что я могу, поскольку уже стою на грани суеты.
О, нежный мой! Как долго я мечтала о том, что не по силу, может, мне… Но знаешь, я верна так слову… – мало, я знаю, что пора расти в мечте. Надежда – вечный город счастья, и пушки бьют уже в далекой мгле. Осталось лишь сказать и не бояться. Мой сад, я предана тебе!
Зависть, страх, немощь, боль…
Зависть, страх, немощь, боль – сердце стучит от недуга! Злые слова, пролив золу, уста обжигают и судят! Боль разрывает того изнутри, боль покоряет живое, лишь произносишь слова-дикари, лишь позавидовал другу. Темная клетка скрывает чело, все поглощая навеки. Солнечный луч не догонит его, смыв все пути к вдохновенью.
Жалость берет к тем, кто душу так рвет, так недостойно, так глупо, тяжко идя и неся свой недуг беглым проходом по кругу.
Пусть плачет тот, кто нами пренебрег!
Пусть плачет тот, кто нами пренебрег! Пусть видит Бог всю ложь и правду! Пусть грянет гром над тем, кто боль несет, пусть не забудет он
