то время проделал весь этот путь пешком. Даже учитывая помощь носильщиков, оставшихся на горе и, без сомнения, знакомых с пустыней, это было огромным достижением. Я вспомнил своего друга Робсона и его истории о «прогулках» профессора — и глянул на Скарсдейла с еще большим уважением, если это только было возможно.
В течение следующих нескольких дней мы наслаждались всеми удобствами, какие мог предложить город. Мы, понятно, жили в вездеходах, но смогли дополнить наш несколько однообразный консервированный рацион достославными фруктами и овощами Зака. Ван Дамм и остальные были заняты обслуживанием вездеходов, готовясь к переходу через пустыню, я же тем временем запечатлевал на пленке наше новое окружение. В течение недельного отдыха профессор созвал несколько совещаний, но, хотя он и другие подробно рассказывали о технических проблемах, с которыми мы могли столкнуться, никто напрямую не высказывался об ожидающих нас опасностях или точной цели Большой северной экспедиции.
Невзирая на эти курьезные экивоки, в один из последних вечеров в городе
Скарсдейл отвел меня в сторону, чтобы еще раз подчеркнуть важность — и секретность — нашего проекта. В тот день, впервые в Заке, наши большие резервуары с водой, каждый вместимостью более тысячи галлонов, были заполнены для перехода через пустыню. Вода сначала кипятилась, а затем химически очищалась в соответствии со сложным ритуалом, разработанным Ван Даммом и профессором.
Обитатели Зака, любопытная раса с длинными, заостренными головами, чем-то похожая на древних египтян, были самым невозмутимым и безразличным народом из всех, кого я когда-либо встречал; они не только отказывались позировать для фотографий, но и ничуть не интересовались ни нами, ни занятиями Большой северной экспедиции. Это казалось мне совершенно удивительным: подумать только, ведь они никогда в жизни не видели автомобиля, не говоря уже о таких замечательных машинах, как те, на которых мы приехали.
В своих темных конических шляпах и белых одеждах, очень похожих на пижамные куртки, которые жители носили со штанами до колен и мягкой кожаной обувью, они казались сдержанными и угрюмыми, хотя среди женщин попадались исключительные красавицы. Девушки были особенно белокожими и имели склонность обнажать одну грудь и сосок; покрой их одежды в глазах западного человека выглядел чрезвычайно провоцирующим. Но Скарсдейлу едва ли требовалось делать предупреждение, которое он счел нужным высказать в первый вечер нашего пребывания в Заке; надменное и гордое поведение мужчин и смертоносные ножи, что они носили в ножнах с медными заклепками на поясе, и без того обескуражили бы самого пылкого поклонника их женщин.
Устрашающие для чужих, в своей среде они придерживались абсолютной полигамии. Некоторые женщины предпочитали брачные союзы с тремя или четырьмя мужьями и только их одаривали своей благосклонностью; в то же время, у кое-кого из наиболее именитых граждан было по восемь и более жен, все моложе двадцати лет. К счастью для нас, та мера сотрудничества населения, в какой мы нуждались, была обеспечена местным правителем, миром Зака. Скарсдейл познакомился с ним во время своего предыдущего визита. По меркам Зака, мир был человеком крайне жизнерадостным; более семи футов ростом и пропорционально широкий в плечах, он сердечно приветствовал нас и настоял, чтобы мы поставили наши вездеходы в стенах его дворца.
Это необычное здание имело шесть внутренних дворов, вымощенных очень красивыми мозаичными плитами; сам дворец был окружен стеной из розового гранита высотой более двадцати футов, и солнце безжалостно отражалось от мозаичных плит, так что мы сначала пожалели о гостеприимстве властителя, вынудившем нас расположиться в этом жарком месте. Однако, когда Скарсдейл пожаловался миру на наши трудности, тот перевел вездеходы в тенистый внутренний двор, изобиловавший странной растительностью с алыми и зелеными плодами, где фонтаны чистой воды звенели в свинцовых бассейнах.
Здание дворца было выстроено из какого-то белого вулканического камня или пепла, спрессованного в кирпичи, и походило на гигантский свадебный торт; в определенное время дня было опасно для глаз смотреть прямо на него, так ослепительно сияло оно на солнце, и всем нам, будучи в пределах дворца, приходилось носить темные очки.
Город Зак занимал господствующее положение на плато; то было очень древнее и даже красивое место с белыми и медового цвета зданиями и облаками розовых птиц, напоминавших голубей; птицы населяли городские башни и дворы и порой тысячами взмывали в воздух и кружились над Заком, словно второй закат, когда солнце пустыни окрашивало их оперение красным. В Заке было не менее десяти тысяч жителей, и цивилизация была достаточно передовой для тех мест; имелось около сотни землевладельцев, и многие жители города ежедневно выходили работать на поля и в сады, которые были чрезвычайно плодородны, несмотря на яростное солнце, и обильно орошались благодаря сложной системе водоснабжения, управляемой из города.
Наши беседы с миром были затруднены и проходили при посредничестве Скарсдейла; однако мир сумел поведать нам кое-что касательно обычаев и истории своего народа и пообещал предоставить проводника, каковой должен был облегчить нам тяжелое путешествие через пустыню в Нильстрем. В Заке, если верить переводам Скарсдейла, существовали даже государственные служащие, цех торговцев и многие другие категории граждан, администраторов и законодателей. Мы смотрели, восхищались, гуляли по старому городу, но избегали слишком близкого контакта с людьми. Никто не мог этого объяснить, но мы чувствовали, что должны держаться в отдалении от них, несмотря на очарование самого города. Природное недоверие к народу Зака никогда не покидало нас.
2
Естественно, когда мы оказались в тесном контакте друг с другом, я начал лучше узнавать своих товарищей. Теперь, в поле, доктор Ван Дамм и Скарсдейл работали более слаженно, и это доказывало мне, что их едкие споры в Англии были не более чем притворством. Конечно, и за те несколько недель, что мы провели вместе в Англии, у меня появилось больше возможностей наблюдать за моими коллегами; каждый из них нравился мне по-своему.
Мы, безусловно, пробыли как группа на борту корабля, но тогда вокруг было много других людей, а во время путешествия в Зак каждый из нас подолгу оставался в одиночестве, сосредоточившись на управлении вездеходом; по вечерам, разбив лагерь, мы были рады хотя бы снова увидеть один другого. Сейчас, в Заке, мы впервые вновь оказались вместе и к тому же на несколько дней освободились от всех обязанностей, кроме самых номинальных. За этот короткий период мы неизбежно узнали друг о друге гораздо больше, чем было возможно до сих пор.
Я выделил свободный день для фотографирования и в то утро и вечер использовал своих спутников в качестве вьючных мулов; я также намеревался снять кинокартину о работе экспедиции
