Мы знали, что будем скучать по Коллинсу: чопорный, правильный дворецкий, всегда пытающийся соблюсти протокол пред лицом хаоса, служил для нас нескончаемым источником добродушных острот.
Но Коллинс просиял, когда Скарсдейл сказал, что ему нужен верный человек, которому можно доверить дом на время отъезда; получив обещание премии и полное главенство над большим штатом домашней прислуги, состоявшим из десяти человек, Коллинс с новой энергией вернулся к своим обязанностям.
Все прошло так, как планировал Скарсдейл. У меня не было никого или ничего, что удерживало бы меня в Англии, и я мог без особых сожалений надолго покинуть родные берега; все остальные члены экспедиции были холостяками — без сомнения, намеренно отобранными по этой причине профессором (Холден, правда, обручился незадолго до моего прибытия в «Сосны»).
Скарсдейл и Ван Дамм наблюдали за погрузкой вездеходов. Как удалось профессору избежать каких-либо упоминаний об экспедиции в национальной прессе на этой фазе операции, я так и не узнал. Мне кажется, он с самого начала дал журналистам понять, что перед походом в Арктику Большая северная экспедиция собирается провести технические испытания вездеходов в Европе; возможно, газетчики рассудили, что последние не представляли особого интереса для публики и приберегали свои репортажи для непосредственно арктического этапа. Я остался с двумя нашими спутниками в «Соснах», где мы завершили сборы и различные мелкие дела, ожидая возвращения Ван Дамма и Скарсдейла из Дувра.
Через три дня вся наша компания вылетела на гидросамолете в Италию; мы разместились в частном отеле близ Остии и, когда через день или около того прибыли наши драгоценные транспортные средства, провели испытания в песчаном районе, как и задумал Скарсдейл. Мы пробыли в Италии не более недели; если я начну вдаваться в подробности, это сильно перегрузит мой рассказ, поэтому скажу только, что результаты были весьма удовлетворительными.
Скарсдейл и Ван Дамм также были чрезвычайно довольны — настолько, что иногда забывали о своих перепалках. Наш прощальный ужин в Риме выдался таким веселым, что они даже согласились позировать для дружеской фотографии, предназначенной для одного из континентальных светских журналов. Я полагаю, что неплохо справился с задачей и провел свой вездеход вверх и вниз по дюнам с минимумом суеты и проблем. На самом деле все четыре машины показали себя очень хорошо, и в один из ветреных дней мы также опробовали резиновые лодки у берегов Остии, получив и здесь приятные результаты. Скарсдейл особенно беспокоился о коротковолновых рациях и кондиционерах, и в обоих этих случаях испытания оказались обнадеживающими.
Затем глубокой ночью вездеходы были отвезены в доки и погружены на грузовое судно, место назначения которого нам тогда было неизвестно. Мы также отплыли на этом же судне, и с этого момента перестали сообщать публике какие-либо сведения о Большой северной экспедиции 1933 года. Я все еще не могу открыть миру, куда мы отправились и где именно высадились, и пусть читатель судит, оказал ли я тем самым миру дурную услугу.
Факт остается фактом: я не стану — не смею — вдаваться в подробности, и причины выяснятся в ходе моего повествования. С приближением нашего отряда к этому проклятому краю и этим проклятым горам краски неизбежно потемнеют. Из сказанного до сих пор читатель уже может сделать вывод, что мы двинулись не на север, а на восток. И по мере нашего продвижения все веселье, солнечный свет и дружеские отношения, так радовавшие нас среди туманных холмов Суррея, казалось, постепенно испарялись, как будто их никогда и не было.
Это не означает, что мы начали испытывать враждебность друг к другу или перестали быть сплоченной командой, но по окончании нашего долгого путешествия, занявшего больше месяца, чувство напряжения, ожидание и, наконец, ощущение какой-то скрытой угрозы заменили непринужденное общение предыдущих месяцев.
Мы высадились в ужасных условиях тропической жары, наняли носильщиков и направились в глубь континента.
Миновало еще несколько утомительных недель; на протяжении этого времени нашими главными заботами были жара, насекомые и мелкое воровство, распространенное среди носильщиков. Могу только сказать, что мы прошли вдоль границы Тибета, но больше ничто не заставит меня точнее указать местонахождение нашей цели. Еще несколько недель мы пересекали предгорья, поднимаясь все выше. Погода становилась прохладнее, пышная субтропическая растительность уступала место более засушливым ландшафтам, в которых господствовали скалы, ледяные горные потоки и древние пласты вулканического пепла. Более холодная погода была, конечно, облегчением после липкой жары равнин и очень помогла нам.
Четыре вездехода вели себя достойно, и на горных дорогах мы смогли поддерживать среднюю скорость примерно в ю миль в час, что было исключительно хорошим показателем для такого типа местности. Работа машин была настолько впечатляющей, что однажды я услышал, как Скарсдейл прямо перед Ван Даммом рассыпался в похвалах инженерным решениям доктора. Оглядываясь назад, я часто задаюсь вопросом, не помогало ли что-то самой природе неумолимо приближать нас к нашей мрачной цели. Кто знает? Но я помню пульсирующий ритм, который, казалось, жил своей собственной жизнью, этот барабанный бой, который подчеркивал тонкий, высокий вой динамо-машин, что ежедневно влекли нас вперед, все выше, все дальше, все ближе к темной, угрожающей линии далеких гор. Там, сказал Скарсдейл, мы должны будем расплатиться с носильщиками и устроить временную базу в древнем городе Зак.
ГЛАВА ПЯТАЯ
1
Мы прибыли в Зак 1 сентября и расплатились с носильщиками, которые по привычке нещадно торговались и ворчали. Немного позже я подробнее опишу этот старинный город с крепостными стенами и мавританской архитектурой. Мы устали от долгого путешествия; постоянные рывки рычагов на горных тропах вызывали у сидевших за рулем что-то вроде тошноты. Естественно, мы могли время от времени отдыхать, так как нам приходилось часто останавливаться, чтобы нас могли догнать носильщики; тем не менее, было благословенным облегчением узнать, что Скарсдейл намеревался остаться в Заке на целую неделю.
Мы могли снова питаться свежими фруктами и овощами, поскольку условия на этом высокогорном плато благоприятствовали земледелию и Зак славился по всему региону качеством своих продуктов. Нам также нужно было накопить силы — впереди нас ждало первое испытание. На небольшом и по необходимости кратком военном совете, устроенном профессором в командном вездеходе в вечер нашего прибытия, он сообщил, что путь наш лежит через пустыню в Нильстрем, последний населенный пункт перед прыжком в неведомое.
Нильстрем располагался не менее чем в двухстах километрах от Зака. Я смотрел на профессора с благоговейным трепетом, ведь он кое-что рассказал мне о своей предыдущей экспедиции в этих местах. И, если я правильно его понял, он в
