— Что ж, — сказал Фрэнк, — я тебя оставлю. Нужно идти работать. Миссис Дейвенпорт тут рядом, — он улыбнулся, словно извиняясь, — если тебе что-то понадобится.
После некоторого колебания Фрэнк прибавил:
— Я живу в маленьком доме рядом с садом, но ты… ты нас еще увидишь.
Парк хотел спросить, кого «нас», и в какой комнате дедушка, и живет ли в большом доме кто-то еще, кроме него и странной миссис Дейвенпорт, но испугался, что дядя сочтет его маленьким, раз он задает столько вопросов. Придется потерпеть. Фрэнк смущенно улыбался, пытаясь попрощаться.
— Спасибо, — поблагодарил Парк.
— Думаю, все будет хорошо, — сказал Фрэнк, словно боялся, что не будет.
Была середина дня. Парк вернулся в свою комнату и разложил вещи. За одну из зеркальных дверц гардероба он повесил одежду. В комнате не было ни стола, ни другого шкафа, но за второй дверцей гардероба были ящики. Некоторые были заняты одеялами и постельным бельем, оттуда сильно пахло нафталином.
Один освободили для Парка, и он убрал туда свои футболки, белье и носки и задумался, куда положить зубную щетку. Не будешь же чистить зубы над фарфоровой чашей. Неужели щетку придется носить с собой каждый раз, когда он пойдет чистить эти дурацкие зубы? Или лучше оставить ее внизу? О таких вещах даже не спрашивают. Нужно просто знать, как правильно. Ладно, с этим он разберется потом. Пока Парк убрал щетку обратно в чемодан и задвинул его под одну из кроватей.
Вещи разобраны. У Парка ушло на это — вместе с поисками и раздумьями — примерно десять минут. Была по-прежнему середина дня. Что дальше?
Мальчик подошел к окну и выглянул на улицу. Двор заканчивался забором, за ним начиналось огромное поле. Пшеница была почти с него ростом, а поле — больше парка рядом с библиотекой. Он высунулся из окна так далеко, как только мог: маленький белый домик слева, наверно, и есть дом Фрэнка. Интересно, почему он живет в крошечном, недавно построенном доме, когда здесь столько места? Как будто Фрэнк на самом деле был слугой и жил в доме для прислуги.
— Замок принадлежит тебе.
— Но дядя, пройдет еще столько лет, прежде чем…
— Неважно. Это твое наследство. Ты первый сын первого сына.
— Но ты столько трудился, чтобы земля стала такой, какая она есть.
— Для меня было делом чести хранить это все до твоего возвращения. Я знал, что ты вернешься.
Не подходит. Даже зная Фрэнка всего час, Парк не мог поверить, чтобы дядя с замиранием сердца ждал возвращения настоящего наследника. Может, на самом деле Фрэнк его ненавидит? В конце концов, не появись Парк, все принадлежало бы именно ему. А сейчас, даже если дяде не придется вернуть все первому сыну первого сына, разве по закону он не должен будет хотя бы поделиться? Мальчик вызвал в памяти загорелое лицо Фрэнка и постарался найти признаки неприязни, но ничего не было. Глаза дяди смотрели ласково.
«Если бы он меня ненавидел, я бы почувствовал, — размышлял Парк. — Больше похоже, что он беспокоится, может, за меня, может, за кого-то еще. Он ничего не спросил ни про меня, ни про Рэнди. И даже не попытался выяснить, зачем я приехал. С другой стороны, дядя и сам ничего не рассказал, что тут и как. Наверно, он решил, что если на меня не обращать внимания, я уеду».
Парк быстро вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. Стоило ему сбежать вниз по лестнице, откуда ни возьмись появилась миссис Дейвенпорт.
— Наш больной отдыхает, — и она приложила палец к губам.
Мальчик кивнул и низко наклонил голову, чтобы скрыть досаду.
— Можно, я погуляю? — прошептал он.
Миссис Дейвенпорт улыбнулась сахарной улыбкой.
— Только веди себя хорошо, — ответила она и подмигнула. На мгновение Парк испугался, что она погладит его по голове, но она не стала.
Мальчик прошел через дальнюю гостиную, осторожно закрывая за собой двери, и оказался на просторной веранде. Здесь стояли ведра, резиновые сапоги и шкафы, висела уличная одежда всех видов и размеров. Выглядела она так, словно к ней много лет никто не прикасался. Парк вышел на задний двор. На улице по-прежнему было жарко и влажно. Подошел Джуп, обнюхал мальчика и ушел обратно спать у своей будки в тени раскидистого клена.
Задние ворота закрывались с помощью такого же противовеса и цепочки, как и передние. Парк вышел в сад, не спуская глаз с собаки: вдруг она бросится к открытым воротам. Джуп поднял голову и вяло посмотрел на Парка, затем положил морду между лап и закрыл глаза. Интересно, как можно подружиться с собакой? Две недели обещали быть длинными.
Мальчик спустился вниз по склону холма мимо курятников, из которых доносилось громкое кудахтанье. Стоило ему на секунду оторвать взгляд от собственных ног и посмотреть вверх, как резкий запах заставил его снова опустить глаза: правая кроссовка стояла в середине свежей кучи, оставленной коровой или лошадью или каким-то другим животным. Парка чуть не стошнило, когда он вытащил кроссовку, заляпанную зеленым. Обтерев подошву и бока о траву, мальчик пошел дальше. Он миновал сарай и еще один поменьше, перед которым стояла кормушка. Кажется, это был хлев, потому что ниже по склону у заросшего водорослями пруда копались в грязи свиньи.
По извилистой гравийной дороге Парк прошел мимо сараев со старой техникой, перелез через железные ворота и направился к маленькому деревянному домику у подножия холма. Из домика вытекал ручей, он впадал в пруд. Мальчик отодвинул ржавую щеколду и толкнул дверь. Внутри было темно. Еще раньше, чем глаза привыкли к сумраку, Парк услышал пение родника и почувствовал свежий запах воды. Вода бежала по железной трубе и стекала в бетонный желоб. На деревянной полочке над желобом лежала половина скорлупы кокосового ореха. Мальчик подставил скорлупу под струю, подождал, пока она наполнится, и поднес к губам. Никогда в жизни он не пил ничего подобного этой воде. Он словно не знал раньше, что такое настоящая вода. Чистый сладковатый вкус смешался с еле уловимым запахом сухой травы от скорлупы. Парк выпил все до капли. Вода была такой студеной, что у него заломило в груди.
Мальчик сел на край желоба, поставив ноги на бетонную плиту пола.
«Если я смогу приходить сюда каждый день, — подумал он, — если я смогу сюда приходить, я переживу две недели».
Он встал и закрыл дверь. Умиротворяющая тишина наполнила все его существо. Упав на колени на холодный пол, он снял шлем и положил его перед алтарем. Созерцай и молись. Если он выдержит бдение, то на рассвете предстанет перед Верховным Королем, и получит от него меч, и станет рыцарем. И, как знать, может быть, когда он совершит много славных подвигов, его имя украсит одно из мест за Круглым столом. Дождется ли этого дня прекрасная дама, в чьих белоснежных руках находится его сердце? Он не осмелится произнести ни слова, пока не заслужит ее благосклонность рыцарскими подвигами. Нет, не время думать о ней. Этой ночью все мысли должны быть устремлены к Граалю. Эта ночь — для размышлений о святом. Чаша засветилась неземным сиянием. Видение, конечно же, ниспослано ему, это знак…
