– Отец, а что для тебя счастье? – неожиданно даже для себя, спросил я.
– Счастье? С чего вдруг такие вопросы?
– Ну просто. Думаю вот обо всем.
– Счастье… – отец задумался, а после паузы и вовсе ничего не ответил.
Наверное, несчастный человек даже не знает, как должно выглядеть счастье, поэтому не может ответить на такой вопрос.
Что же касается имени для незнакомца… сложно.
«Мирослав – прославляющий мир, прославленный миролюбием» – как-то не подходит человеку, вот так запросто убившему группу людей.
«Остап – стойкий» – ну, возможно.
«Фёдор – дарованный Богом» – это уж точно, тот подарок небес. Не знаешь, что ждать от него, смерти или спасения.
«Даниил – Бог мой судья» – не знаю, но имя красивое. И где-то я его уже слышал… наверное поэтому обратил на это имя внимания.
«Александр – защитник». Ну, это имя благородное. Так моего отца зовут. Наверное, оно подойдет безымянному лучше всего. Хотел он того или нет, но он спас меня от панков, в каком-то смысле «защитил». Да, наверное так и назову его.
Как только я определился с именем, я сразу улегся спать, чем удивил папу. А мне лишь хотелось, чтобы день вылазки на поверхность наступил как можно скорее.
Проснулся я рано, но валялся, не желая вставать.
Весь день я скучающе бродил по маленькой комнате: то там книжку почитаю, то тут полочку подобью. Проверил даже запасы еды. После катастрофы с провизией дела обстоят не очень ладно. Людям, живущим в Нижнем городе, приносят раз в неделю минимальный паек, который обычно состоит из хлеба, зерна (гречки или риса), консервов, молока и воды. Те, кто работают, могут достать себе более разнообразной еды. В оборот введена система талонов, которые ты можешь обменять на что-то: на еду, мебель, просмотр фильма или какую-то музыкальную пластинку. Мы с отцом живем исключительно на выдаваемый прожиточный паек, ведь никто из нас не работает. Это не потому, что мы тунеядцы, просто папа не может по состоянию здоровья, а для меня не наступил еще возраст приема на работу, который начинается с 20 лет. Работы крайне мало, и вся она тяжелая, поэтому существуют жесткие ограничения по найму. И выбрать профессию нет возможности – тебя просто распределяют по рабочим ячейкам. Но что странно, я не знаю никого, кто относился бы к общепиту или тем самым фермам, где выращивают зерна, птиц, либо производят сухое молоко и соевое мясо. Это странно, но думать об этом и задавать лишние вопросы тут непринято.
В итоге, чтобы уж совершенно не спускать время в пустую, я аккуратно снял крышку часов, обнажая их внутренности. Было как-то волнительно, ведь завтра человек, который разбирается в часовых механизмах, будет смотреть мои часы. Я собрал их из говна и палок, как говорится. Даже не знаю, может они чудом каким-то работают, я же самоучка. Поэтому, решил еще раз посмотреть, подготовиться, так сказать.
– Ты чего? Опять сломалось что-то? – спросил отец.
Вот. Это еще одно обстоятельство, не дающее мне покоя. Как сказать папе, что завтра я вновь собираюсь подняться на поверхность?
– А, ну… что-то мне не нравится, как они работают… слышишь треск этот? – я соврал. Ничего не трещало, все приемлемо работало.
Отец прислушался. Естественно, он ничего не услышал, но кивнул. Я-то, по его мнению, знаю лучше.
– Завтра придется подняться… – сказал я.
– Куда? Да зачем? Неужели и впрямь надо?
– Да, отец, надо. Пока не сломались. Не волнуйся только.
Наконец, настало утро следующего дня.
Отец все пытался отговорить меня, а я лишь сказал на прощанье то, чем еще больше обеспокоил его:
– Я вернусь. Даже если пройдет много времени. Не волнуйся за меня. Все будет хорошо.
После этого, я крепко обнял его и вышел за дверь, прихватив с собой часы-рыбы.
Бесконечные коридоры нижнего города будто смеялись надо мной. Я торопился как мог, ведь я уже опаздывал, совершенно не рассчитав время. Да и как я вообще мог это сделать, если единственным ориентиром для меня была старая отцовская карта города, по которой невозможно понять, сколько займет путь. Наконец, я добрался до нужного сектора. Чем дальше я уходил из своего района, тем чаще на меня с недоверием смотрели люди. К чужакам в Нижнем городе всегда так относятся, ведь было много случаев, когда вышедшие на Поверхность погибали от рук панков, а те пробирались в Нижний город, убивая и мародерствуя у нас на территории.
Я поднялся на Поверхность с неким волнением. Снаружи было светло. И безлюдно. Я огляделся по сторонам в поисках знакомого незнакомца – никого. Мне стало немного не по себе. Стрелки показывали нужный час, с учетом того, что я немного опоздал. «Что делать?» – пронеслось у меня в голове. Мне было максимально некомфортно: я стиснул покрепче часы-рыбы. Что ж, я решил подождать своего панка еще десять минут прямо здесь, у люка. Ничего не происходило какое-то время, и я даже думал уже уходить, как позади меня раздались шаги. Я напрягся еще сильнее, дергано разворачиваясь. Издали, приближался знакомый силуэт в плаще. Я облегченно выдохнул, ослабив хватку на часах.
– Опаздываешь! – крикнул я мужчине, когда он уже почти был возле меня.
Вообще говоря, я ждал его на машине, мне казалось, что так было бы быстрее передвигаться. И да, мне просто понравилось на ней кататься.
– У меня нет часов, – услышал я в ответ.
Я немного удивился, ведь часы были у всех. Без них – никуда. Ты просто сойдешь с ума, потерявшись во времени.
– Как так? Совсем?
– Ну дома есть, и были карманные, но дома я уже давно не был, а карманные – потерял.
У него был очень усталый вид, будто он, прямо стоя передо мной, мог уснуть.
– Часы? – кивнул он мне на мой груз.
– Ага.
– Дай глянуть.
Не дожидаясь разрешения, панк выхватил у меня смастеренные мной часы-рыбы. Покрутив их в руках, он присел на корточки, кладя на землю. Я опустился рядом, с интересом наблюдая, что будет дальше. Панк молча достал из кармана некогда моего плаща свои странные очки-гогглы. Небрежно нахлобучив их на глаза, выдвинув три линзы из пяти, мужчина подцепил ногтями крышку часов, аккуратно обнажая внутренности.
– И как меня зовут.
Это вопрос, заданный без вопроса, был каким-то неожиданным, заставшим меня врасплох.
– М-да, сам говоришь часы делал? Ну, это, все понятно, – разочарованно сказал он, будто забыв о своем предыдущем вопросе, – понятно, почему у тебя они постоянно останавливаются.
Он вернул заднюю крышку часов на место, быстро поднялся на ноги, параллельно снимая и отправляя в карман очки. Я же подобрал с земли свое горе-изобретение. Мужчина оживился. Сейчас было очевидно, что тело его устало, но вот внутренний огонь в нем загорелся. Он молча куда-то пошел, а я лишь поспешил следом.
