Глава 1
Петя Шемякин, корреспондент газеты «Наш район», вбежал внеуютный подъезд и с силой стряхнул с себя капли. На улице шел дождь, и подъездпах мокрыми кошками. Петя вызвал лифт и стал притопывать от нетерпения. У негобыл пугающий темперамент — Петя ни секунды не сидел на месте, а если уж сидел,то постоянно вертелся, словно каждый предложенный ему стул кишел муравьями.
— Я вышел на интересную тему! — сказал он замуглавного, натягивая куртку. — Нужна дополнительная информация. Сбегаюнавещу одну девицу, тут недалеко. Надеюсь, эта штучка никуда не ушла!
«Штучка» никуда и не собиралась уходить. Она сидела накухне, пила чай с баранками и смотрела в окно. На улице было ненастно: ветертрепал деревья, а серое небо провисло, как старый тент. Отличное воскресенье!Под стать ее настроению.
На полу перед холодильником лежала кучка вещей, оставленныхлюбимым мужчиной. Три недели назад он сообщил, что уезжает в командировку, ивсе это время не подавал о себе вестей. А вчера вечером выяснилось, чтоКалашников давно вернулся в Москву и живет как ни в чем не бывало. Вещи,которые он у нее оставил, на поверку оказались барахлом — зубная щетка,заношенная рубашка, исписанный блокнот… Вероятно, они были призваны простоотвлечь ее внимание.
«Если бы я вышла замуж сразу после окончания школы, — стоской думала Наташа, — и родила дочку, ей сейчас было бы четырнадцатьлет». В прошлые выходные мама заявила, что вполне готова стать бабушкой.
— Надеюсь, ты не собираешься с этим тянуть! —строго сказала мать и погрозила Наташе наманикюренным пальцем.
При этих словах ее третий муж показал лошадиные зубы. Он былтвердо уверен, что никаких внуков свободолюбивая Карина нянчить не станет и еговольготному существованию ничто не грозит.
— Твоя интимная жизнь состоит из одних драм! —напоследок попеняла ей мама.
У нее самой на личном фронте был полный порядок. Поклонникиходили ровными шеренгами, и она выкликала их из строя по мере необходимости.
Наташа вздохнула и пошевелила носком тапочки лежавшую наполу рубашку. И в этот момент раздался звонок в дверь. Она прижала руку к груди— сердце застучало сильно и громко. Вдруг это он, Калашников? Бабочкойподлетела к двери и припала к «глазку». На лестничной площадке стоял ее школьныйприятель Петя Шемякин и суетливо подергивался.
— Привет, — промямлила Наташа, отворивдверь. — Заходи, Петь. Чаю хочешь?
Шемякин хотел всего сразу — чаю, баранок, конфет «Мишкакосолапый» белорусского производства под интригующим названием «Ведмедикклешчаногий», засохшей пастилы и кабачковой икры с черным хлебом.
— Я, собственно, заскочил узнать, что ты об этомдумаешь! — объяснил он, сыто облизываясь.
— О чем? — вяло спросила Наташа.
Шемякин мог иметь в виду все, что угодно: плохую погоду,трагическую судьбу русской версии мюзикла «Чикаго» илиамерикано-израильско-палестинскую встречу в городе Акаба.
— Об убийствах, — коротко ответил он и громкопозвенел ложечкой в чашке.
Наташа нахмурилась. Она не любила страшных историй, никогдане смотрела передач о чрезвычайных происшествиях в городе и зажмуривалась,когда попадалась кровавая сцена в кино. Шемякин отлично это знал. С чего онвдруг решил, что она станет обсуждать с ним какие-то убийства?
— А кого убили? — тем не менее спросила она.
— Ты что, ничего не знаешь? — Петя вскинул головуи посмотрел на нее круглыми глазами, полными творческого ужаса. — То естьвообще ничего? И милиция к тебе не приходила?
— Нет, — пробормотала Наташа и испугалась ужепо-настоящему. — Зачем мне милиция? Говори толком: что случилось?
— Тут у нас такое делается! Я имею в виду — в нашемрайоне.
Петя полез во внутренний карман, добыл оттуда сложенныйкусок карты, развернул и положил на стол так, чтобы Наташе было удобносмотреть.
— Четыре дня назад вот на этой улице в подъезде убилиженщину. Пырнули ножом в живот.
— И что? — спросила Наташа, вглядываясь вквадратики, изображавшие дома.
— А еще через два дня вот тут, недалеко от тебя,буквально в квартале, убили еще одну женщину. Ее нашли в палисаднике соседи.Тоже ножом и тоже в живот.
— Ну? — снова спросила Наташа, чувствуя, что вжелудке воцаряется арктический холод.
Петя посмотрел на нее с победным видом и сообщил:
— И одну и вторую звали Наташей Смирновой. Как тебя!
— Боже мой…
— Я провел журналистское расследование, — тарахтелПетя. — Ни одной Наташи Смирновой на прилегающей территории больше непроживает. Кроме тебя! Поэтому у меня на твой счет возникли опасения. На тебяникто не покушался?
— Вроде бы нет…
— Плохо.
— Но что же мне делать? — дрожащим голосомспросила Наташа, немедленно почувствовав себя приговоренной к смерти.
— Понятия не имею! — весело отозвался ее гость ижадно отхлебнул из кружки. — Я думал, у тебя уже милиция побывала.Расспрашивали, строили предположения… Это ведь не может быть совпадением,правда? Наверное, какого-нибудь маньяка заклинило на Наташах Смирновых. Тебе бынадо поостеречься, дорогая моя! Кстати, тебе ничего на ум не приходит? Можетбыть, ты сама виновата? Какой-нибудь отвергнутый поклонник, а?
Единственным отвергнутым поклонником в жизни Наташи был самПетя Шемякин. Впрочем, все случилось так давно, что не заслуживало дажеупоминания.
— Что, если не ты, а другая, неведомая Наташа Смирноваразбила кому-то сердце? А теперь этот кто-то свихнулся и мстит? Задумалпорешить всех Наташ Смирновых, которых ему удастся обнаружить в зоне своегопроживания! Вот что я тебе посоветую: не выходи пока из дома" Возьмибольничный.
— Мне не дадут! — простонала Наташа, хватаясь заголову. — У меня даже температуры нет.
— А ты отравись чем-нибудь, — посоветовалПетя. — В крайнем случае сгрызи карандашный грифель. Знаешь, как тебесразу плохо станет?
Симулировать Наташа не могла. Всего неделю назад фирмувозглавил новый начальник, который торжественно заявил, что больничный лист именеджер по продажам несовместимы. Ей вовсе не улыбалось потерять работу. Но ирисковать жизнью тоже не хотелось!
Едва Шемякин, попросив держать его в курсе, убралсявосвояси, она кинулась к телефону. Кому звонить? Мама со своим мужем уехала путешествовать,Игорь ее бросил… Разве что попросить совета у подруги? Звание ее лучшей подругивот уже много лет гордо несла по жизни Ольга Кушакова. Она всегда была готоваутешить, помочь советом и даже личным примером.
