Я посвящаю эту книгу поп-группе «Большие ножи». А еще посвящаю ее моей вишенке на торте — Патрисии
Ой-ой-ой!
Мы все уселись в круг на ковре в гостиной, и папа спросил:
— Ну что, мои дорогие Жаны, как прошел первый день в школе?
Он выпускал из трубки облачка дыма, и в воздухе распространялся сладкий аромат вишневого табака.
— Как прошел первый день где? — переспросил Жан В., который никогда ничего не понимает.
Я усмехнулся.
— Первый день в школе, глухарь!
— Сам ты глухарь! В глаз захотел получить?
— В глаз? От пятиклашки? Не смеши меня!
Жан Г. поднял руку — как будто все еще сидел на уроке — и с гордостью сообщил:
— Я уже получил хороший билетик![1]Когда у меня их будет десять, мне подарят картинку, а когда наберется десять картинок…
— …рак на горе свистнет! — закончил за него Жан В. и пригнулся — очень вовремя, потому что ему в лоб как раз летела косточка от оливки, запущенная Жаном Е.
Жан Е. — настоящий снайпер. Он еще маленький и в школу не ходит, поэтому ему нечего было рассказать про первый учебный день, вот он и придумал себе занятие — под шумок обстреливал нас обсосанными косточками, повторяя: «Прямо в яблочко, господа!» — совсем как охотник за головами Джош Рэнделл в телевизоре. Тот приговаривал так, когда убивал бандитов.
Косточка от оливки дзынькнулась об стакан — и Бэтмен, шиншилла Жана В., бросился за ней и со шлепком приземлился на журнальный столик.
— Неужели нельзя сделать так, чтобы я мог спокойно выпить немного виски в кругу семьи, не опасаясь, что это чудовище… — начал было папа.
— Бэтмен — не чудовище! — обиделся Жан В. — Он — редкий вид шиншиллы. И к тому же он тоже член нашей семьи, хоть его и не зовут Жан Бэтмен.
— Боюсь, он рискует стать редким видом паштета, если ты немедленно не посадишь его обратно в клетку, — сказал папа. — Я понятно выражаюсь?
С тех пор как Бэтмен обгрыз совсем новые тапочки, которые мама подарила папе на день рождения, папа с шиншиллой Жана В. уже не такие большие друзья.
Жан В. побледнел и быстро выудил Бэтмена из-под дивана.
— Бэтмен станет паштетом? — испуганно проговорил он.
— Конечно же, папа шутит, — успокоила его мама и тут же добавила, чтобы разрядить обстановку: — Кто хочет пирожков с сыром? Только-только из духовки.
— Я! Я! — закричали мы все, однако образ мясного паштета, из которого торчат маленькие острые ушки Бэтмена, слегка подпортил нам аппетит. Это было очень обидно, потому что в честь начала учебного года мама приготовила наши любимые закуски. Обычно мы бываем от такой еды в восторге. Это похоже на закуски для пикника, и их так много, что обед уже и не нужен. Мама выставляет на стол орешки, сельдерей с творогом, тосты с плавленым сыром, хрустящие ломтики пиццы… Короче говоря — все наше любимое (конечно, не считая сельдерея, у которого такой вкус, как будто жуешь моток зубной нити).
Мама расставляет тарелки на крутящемся столике, мы садимся в круг, и нам всем предоставляется исключительное право набивать животы жирными чипсами и накачиваться химической шипучкой.
— Итак, кто же мне расскажет про свой первый день в школе? — спрашивает папа, плеснув себе новую порцию виски.
— Я! Я! — закричали мы все хором.
Шум поднялся нешуточный.
— Мою учительницу зовут мадам Зилтанос! — пробубнил Жан Д.
— Желтонос? — пошутил Жан Г.
— Не Зилтанос, а Зилтанос — с буквой 3! — так же невнятно проговорил Жан Д.
Жан Д. не выговаривает многие буквы, но сейчас он еще к тому же напихал за щеки орехов, и казалось, будто у него полный рот стеклянных шариков.
— Мадам Длиннонос? — сморозил Жан В., который никогда ничего не понимает. — Она у вас что — слон?
— Да не Длиннонос, а Зилтанос! — воскликнул Жан Д. — К тому зе она мне зутко нъявится!
— Дети, давайте вы будете говорить по очереди, — перебила нас мама, чтобы беседа за ужином не превратилась в базар.
— Да-да, учитесь слушать друг друга! — добавил от себя папа. — Кто первый?
— Я! Я! — закричали мы все хором.
Жан Г. и Жан Д. принялись пинать друг друга, и папино легендарное терпение наконец-то лопнуло.
— Так, — сказал он, потирая переносицу. — Если вы немедленно не замолчите, следующий учебный год у вас начнется в интернате для детей военнослужащих.
Интернат для детей военнослужащих — это ужасно строгое учебное заведение. Там учат маршировать, просыпаться по сигналу горниста в неотапливаемой общей спальне и съедать на завтрак порцию мяса из консервной банки.
Я иногда думаю, что, возможно, жить в интернате для детей военнослужащих было бы проще, чем в семье с шестью мальчиками. Никто тебя не перебивает, не уличает в том, что утром ты не почистил зубы… Нет никаких младших братьев, которые начинают гоняться друг за другом босиком по игровому полю, как только старшие усаживаются поиграть в «Монополию»… Нет никаких средних братьев, которые стаскивают у тебя рацию и раскрашивают цветными карандашами твою коллекцию книг про «Великолепную пятерку»…
Старшие — это мы. Первый — Жан А., мы зовем его Жан Аристократ, потому что он вечно задается и немного похож на Джо Дальтона из комиксов про Счастливчика Люка. За ним иду я — Жан Б., также известный по прозвищу Жан Булка, это все из-за щек, они у меня кругловатые. Ну, по крайней мере так все говорят. А мне самому иногда кажется, что булкой меня называют потому, что мы с Жаном А. — это как бы такой бутерброд: я — булка, а он — тонкий и длинный ломтик колбасы.
