Пролог
Посвящается вдохновленному сокольничему и чудесному человеку
Он показал мне, что иногда один короткий миг может навсегда изменить твою жизнь. Мне очень не хватает его.
Мактуб!
Эти истории стары как мир. О том единственном и неповторимом миге, который бывает раз в жизни. Не успеешь опомниться, и он уже упущен, ты не поймал его. Не успел. И уже ничего не вернешь.
Почему же они не решились? Бог свидетель, тысячу раз они могли это сделать. Но двери Элен всегда были закрыты, когда в них стучалась судьба.
Больше так продолжаться не должно! Жаль, но то, что уже упущено, не воротишь. Ведь шансы даются именно тогда, когда меньше всего ждешь. И никогда, если они тебе нужны здесь и сейчас. Элен знала это. И тем не менее она хотела завтра использовать последнюю возможность. Чего бы это ни стоило. Почему же они так долго медлили?
Ей столько раз приходилось летать ночью, что уже давно пора привыкнуть. Но она не могла уснуть. Час за часом дрожь в коленях не унималась. Пальцы онемели. Как только она ступила на трап, ее начал бить озноб. Не спасало даже теплое одеяло, которое принесла стюардесса. Когда же она наконец успокоится? Наверное, только когда приземлится и узнает окончательный ответ. Каким бы он ни был.
Элен всматривалась в темное и глубокое ночное небо. Внизу светились огоньки нефтяных вышек. Элен не знала, что это: Оман, Саудовская Аравия или, может быть, Иран? В аэропорту, должно быть, огромная очередь. Он всегда переполнен, даже в четыре часа утра.
Элен была занята своими мыслями и не заметила, как вдали показались знакомые красные и желтые огни Дубаи. Длинные сверкающие нити улиц вели в никуда — в пустыню. В том же направлении меньше чем через тридцать шесть часов отправится и сама Элен. Если только… если только Торальф еще хочет быть с ней.
Не успела Элен приземлиться, как сразу же почувствовала, что такое арабский менталитет. Как назло, в аэропорту что-то сломалось, и она не могла вовремя получить багаж. Но вместо традиционных робких извинений услышала: «No problem! Take it easy»[1]. Как не похоже это было на ее соотечественников, которые чуть что сразу поднимали скандал. Здесь же эта фраза была весьма расхожей. И, скорее всего, они были правы. Что такое потерянный чемодан по сравнению с упущенным счастьем? Новую одежду можно купить и на восточном базаре. И даже не нужно будет самой за нее платить, ведь авиакомпания возмещает в таких случаях материальный ущерб. А кто возместит тебе потерянного человека? От этой мысли Элен пробрала дрожь. Нельзя было поддаваться упадническому настроению. Ведь она прилетела сюда, чтобы исправить это глупейшее положение. Удастся ли?
Пассажирам предложили доставить багаж в гостиницу, и многие вздохнули с облегчением. Но Элен хотела остаться в аэропорту. Что ей делать в отеле? Не было смысла ехать туда, сейчас ее занимало совсем другое. Она отправилась в холл и не задумываясь заказала себе чашку Qahwa bedu — самого бодрящего напитка, какой придумало человечество. Прежде чем сделать глоток, она вдохнула пряный аромат. В груди разлилось приятное чувство тепла и спокойствия. Это Торальф посоветовал ей попробовать Qahwa. Но она не хотела пить его одна. Qahwa нужно было пить вместе с ним, как они много раз делали по вечерам. Господи, сколько бы она отдала за то, чтобы сейчас в дверях зала появился Торальф!
Элен отрешенно смотрела на лица проходящих мимо людей. Никто не был на него похож. Остановила взгляд на серебряном кувшине. В холодном блеске благородного металла была какая-то насмешка. А ей так хотелось сейчас ощутить тепло взгляда Торальфа. Вдруг по спине ее пробежали мурашки. Что будет, если он никак не откликнется? Она почувствовала себя слабой и беззащитной. Следовало признать, в ее жизни было мало минут, когда она понимала, что упустила свое счастье. Можно было попытаться его забыть. Может быть, и получилось бы. Но зачем?
Она, крепко сжав в руке фарфоровую чашку, смотрела сквозь стеклянную стену, пыталась угадать, что там снаружи. Но снаружи было темно, хоть глаз выколи. Где-то в этой темноте был сейчас Торальф. Думает ли он о ней? Любит ли ее? Он никогда не говорил ей, что любит. О том, что это так, Элен только догадывалась. Ей вдруг почудилось, что она слышит его теплый родной голос. Сколько раз они вместе смеялись, Боже мой! До слез, до колик. А когда Элен наконец успокаивалась, то смотрела ему в глаза. Она видела в них нежность и понимала, как он счастлив. Счастлив тем, что она смеется над его историями и над невозмутимой манерой, с которой он их рассказывает. Но Торальф бывал и другим. Если он не желал о чем-то говорить, к нему было не подступиться. Он молчал. А она тосковала по его теплу. Часами он мог не произносить ни слова. Элен никогда не видела, чтобы Торальф выходил из себя. В такие минуты он просто едва заметно усмехался. Потешался над тем, что Элен не могла бороться со своим нетерпением. Тогда она бросалась к нему в объятия. Уже много месяцев подряд Элен этого особенно недоставало.
На ее лице появилась улыбка, когда она подумала, сколько же они с Торальфом проболтали по телефону. Храни Аллах щедрейшего шейха! Просто Торальф, в отличие от Элен, ненавидел писать письма. Он был скорее оратор. Всегда говорил очень уверенно и к месту. Единственным, что написал он Элен, была открытка с видом пустыни. Целых две строчки: «От Торальфа, затерянного в песках. Где бы я ни был, я всегда с тобой». Сейчас Элен понимала, что эти слова говорят о том, как много она для него значила. Мало было людей, на которых Торальф тратил свое время. Соколы были всей его жизнью, ради этих благородных и гордых птиц он был готов на все. Если какой-то сокол не возвращался, он мог ждать его ночь напролет, сидя под деревом. Бесполезно было звать его в дом погреться. Он только мотал головой.
— Не выдумывай!
И смотрел на Элен так, будто ничего абсурднее в жизни не слышал.
— Я еще ни разу не оставлял Коко одного, он знает, что я буду его ждать. Он прилетит, вот увидишь.
Элен приносила ему одеяло и горячего чаю. Торальф радовался как ребенок. Остаток ночи они проводили, укутавшись в одеяло и рассуждая о смысле жизни. Им было ужасно холодно и очень хорошо. Соколу Коко Элен была обязана многими незабываемыми минутами, проведенными вместе с Торальфом. Он умел находить общий язык с птицами: с какой чуткостью он ухаживал за ними, как трогательно им что-то нашептывал!
Эти мысли увлекли Элен в воспоминания о том беззаботном времени, когда они были вдвоем. Она была готова сидеть всю ночь под деревом и ждать. Если бы только знать, что Торальф пройдет мимо! Иногда его поступки было трудно понять. Но он каждый раз очаровывал Элен, и, расставшись с ним, она с нетерпением ждала новой встречи. Ей сейчас особенно недоставало его энергии и житейской мудрости. Пусть он был мечтатель, пусть был, в подражание своим соколам, одиночкой, но ведь и ему нужно было свое гнездо, свой теплый угол, где он набирался бы сил для новых полетов. Как хотела Элен, чтобы он открыл ей свое сердце. Она клянется оправдать его надежды. Хочет ли он еще быть с ней? Прошло так много времени. Может, даже слишком много.
