Ассирийский мушаркишу
1
АССИРИЙСКИЙ МУШАРКИШУ
Двадцать восьмой роман (тридцать пятая книга)
цикла «Вечный капитан».
1.Херсон Таврический (Византийский).
2.Морской лорд.
3.Морской лорд. Барон Беркет.
4.Морской лорд. Граф Сантаренский.
5.Князь Путивльский.
6.Князь Путивльский. Вечный капитан.
7.Каталонская компания.
8.Бриганты.
9.Бриганты. Сенешаль Ла-Рошели.
10.Морской волк.
11.Морские гезы.
12.Морские гёзы. Капер.
13.Казачий адмирал.
14.Флибустьер.
15.Флибустьер. Корсар.
16.Под британским флагом.
17.Рейдер.
18.Шумерский лугаль.
19.Народы моря.
20.Скиф-Эллин.
21.Перегрин.
22.Гезат.
23.Вечный воин.
24. Букелларий.
25. Рус.
26. Кетцалькоатль.
27. Намбандзин.
28. Мацзу.
29. Национальность — одессит.
30. Крылатый воин.
31. Бумеранг вернулся.
32. Идеальный воин.
33. Национальность — одессит. Второе дыхание.
34. Любимец богини Иштар.
35. АССИРИЙСКИЙ МУШАРКИШУ.
© 2025
1
Берег был совсем рядом. Несколько гребков веслами — и под килем зашуршала мелкая галька. Я спрыгнул на сушу с носа лодки, затащив ее за швартовый конец вслед за собой, чтобы не унесло приливом. В восточной части Средиземного моря, которое у амореев называлось Солнечного Заката, они невысокие, около полуметра, не сравнить с побережьем Туниса, где до двух с половиной. Одежда на мне болтается, потому что похудел. Перелома ноги, послеоперационного шрама и татуировки нет. Значит, опять молод и здоров — самое приятное во всех моих перемещениях. Исчезли и усы с бородой. Без них будут принимать за скопца-евнуха. Ладно, волосы на лице — дело наживное, через неделю-две вырастут, хотя в этом возрасте они у меня невыразительные. Я поднялся выше по склону, сильно топая, чтобы распугать рептилий. Не хотелось наступить случайно на змею. Да и на ящерицу тоже, потому что по аккадской примете это к беде, причем не только для ящерицы. Прилег на площадке, покрытой сухой травой, положив под голову баул. Сильно пахло какой-то травой. Аромат казался знакомым, название вертелось в голове, но никак не мог вспомнить. Так и заснул, провалив экзамен по биологии.
Разбудило меня пение птицы, если так можно назвать скрипучие, скрежещущие звуки с короткими свистами. Как я помнил из лекций по зоологии, это самец славки, который размером с воробья, обозначает свою территорию. Скорее всего, где-то неподалеку в колючем густом кусте расположено его гнездо. Солнце уже встало, но я лежу в тени, не вижу его. На берегу стоит лодка-тузик с двумя веслами. Дальше до самого горизонта голубое море. Ни шторма, ни шхуны, ни катера с моим экипажем. Во все стороны ни одного судна или человека. Низенькие волны накатывались через равные промежутки времени на мелкую гальку на берегу и с тихим шуршанием утаскивали ее за собой. Так бы всю жизнь и пролежал здесь. В двадцать первом веке знал много людей, которые продали бы душу, лишь бы заиметь возможность жить в своей вилле в подобном месте. Само собой, в безопасном, а сейчас такое найти очень трудно вдали от крепостей с большим гарнизоном.
Я умылся морской водой, очень солёной, пощипывавшей кожу. Адад положил мне в баул комок фиников и две лепешки, испеченные вчера утром судовым коком. Они затвердели. Постучал по серебряной фляге — как галькой. Отламывал рукой небольшой кусочек, закидывал в рот, после чего отпивал финиковой бражки и ждал, когда лепешка размокнет. Разжевывая ее вместе с финиками, думы думал. Решил, что больше не буду рваться к власти, поживу скромно. Пусть другие руководят, а я займусь своими делами, пока не знаю, какими. Хотелось верить, что именно так и будет. При моих знаниях и умениях это примерно, как казаться одного роста с аборигенами.
Давненько я не сидел на веслах. Раньше эти группы мышц не напрягал так сильно, поэтому заболели быстро. Не останавливался, продолжал грести, пока тело не обвыклось. Пока не наступила жара, надо догрести до ближайшего города. Несмотря на то, что лодка перед отправлением в Средиземное море была заново покрыта битумом, на дне быстро скопилась морская вода. Я снял кожаные сандалии с задниками по эламской моде, чтобы не промокли, положил вверх потертыми кожаными подошвами на доспех, пристроенный на широкой кормовой банке. Баул и оружие лежали на носовой.
Не знаю точно, как долго греб. Показалось, что целую вечность. В очередной раз оглянувшись, увидел небольшой город с высокими крепостными стенами на мысе, сильно вдававшемся в море. Это порт Химулли, бывший северный форпост Угарита, разрушенного народами моря до того, как я стал их командиром. Северо-восточнее, километрах в десяти от меня, находится известковая гора со светлой вершиной, которую финикийцы называют Сапон. Она самая высокая на восточном берегу моря, не перепутаешь.
Порт — это, конечно, громко сказано. На самом деле с северной стороны мыса был пляжик, на который вытаскивали носы галер и разгружали. Сейчас там стояли три, похожие на те, на которые я напал в предыдущую эпоху. У одной, самой большой, была сломана мачта. Было бы забавно, если бы перемещение не состоялось, и это именно та самая, которую мы выпотрошили перед тем, как налетели на камни. Впрочем, из нее выгружали медные слитки в форме распластанной шкуры, значит, другая. Да и я сейчас не похож на пожилого командира необычного пиратского судна. Поэтому без опаски приткнулся рядом с галерой, вытащив лодку подальше от воды, чтобы можно было осмотреть борта, днище. Сейчас буду ее продавать.
— Хауо! — поприветствовал я стоявшего у борта галеры длиннобородого мужика в новой бордовой тунике с прямоугольным вырезом, рукавами до середины плеча и длиной до ступней, подпоясанной кушаком из желтой материи, и матросов в дешевых набедренных повязках, которые вдвоем швыряли по одному слитку на берег.
С финикийского языка это приветствие можно перевести, как «Да будешь ты жить долго!».
— Хауо! — ответили они дружно.
— Откуда приплыл? — спросил меня на этом же языке богато одетый бородач, видимо, хозяин галеры.
— Мое судно ночью во время шторма налетело на камни и затонуло. Я один спасся, — проинформировал его и матросов, которые сразу воспользовались случаем, чтобы передохнуть.
— Ты гимирру? — поинтересовался он.
Так сейчас называют здесь киммерийцев.
— Нет, рус, — ответил я и показал жестами, что это далеко-далеко на севере.
— Руса? Урарту? — задал он уточняющий вопрос.
Как я узнал в двадцать первом веке нашей эры, Руса — это правитель царства Урарту, как окрестили ассирийцы, а самоназвание Биайни, расположенного на Армянском нагорье. Самодержец самоубился несколько лет назад, когда узнал, что враги разграбили его сокровищницу с тоннами золота, серебра
