Красавчик
Об авторе
Леонард Юлианович Пирагис (Король-Пурашевич) родился в Петербурге в 1876 году. Среди многочисленных псевдонимов Л. Ю. Пирагиса самый известный – «Л. Кормчий». Им он чаще всего подп свои произведения. А псевдонимов у Пирагиса было немало, да и в его фамилиях трудно разобраться – какая из них настоящая.
Известно о Л. Ю. Пирагисе немного. До начала своей литературной деятельности он работал учителем русского языка в пансионе. По политическим убеждениям был эсером и даже какое-то время сидел в Петербургской тюрьме Кресты. Участвовал в двух экспедициях: на Малую Землю в 1907-м и в Восточную Африку в 1911 годах, но не воспользовался привезенным оттуда богатым материалом при написании своих книг.
До революции 1917 года Л. Ю. Пирагис был редактором детского журнала «Всходы». В приложениях к этому журналу вышло около 20 его произведений. Одно из них – повесть «Красавчик», которая была издана в 1914 году. Главными темами его детских книг были: каникулы мальчиков, легенды старого рыбака, судьба бедного сироты, которому помогают богатые люди.
Современники отмечали абсолютную писательскую всеядность Л. Ю. Пирагиса. Среди его литературных трудов есть и брошюры о выделке кожи, о приготовлении чернил, руководство по фотографии, и рассказы для детей, и авантюрные газетные романы. Была у Л. Ю. Пирагиса и книга «Нравственный распад молодежи…» (1908 г.), в которой он ставил вопросы нравственного воспитания молодого поколения.
В феврале 1918 года в «Правде» появилась статья Л. Ю. Пирагиса «Забытое оружие». В ней он изложил принципы создания новой детской литературы. По мнению Л. Ю. Пирагиса, у детской литературы чрезвычайно высокие воспитательные цели, она влияет на характер ребенка. И поэтому надо освободиться от дореволюционной буржуазной литературы, которая растила послушных рабов Церкви и царя. Через год Л. Ю. Пирагис становится редактором журнала «Красные зори, в котором он печатает свою новую повесть «Под красным стягом», заявляя ее как пример «новой» детской литературы. Однако во втором номере журнала продолжения повести не последовало. Л. Ю. Пирагис «исчез».
Оказывается, он уехал в Европу. Публиковался в «Русской книге» в Берлине. Был редактором различных газет и журналов в Риге. Стал писать массовую развлекательную литературу для взрослых. За годы, прожитые в Риге, Л. Ю. Пирагис издал 12 книг, напечатал 5 авантюрных газетных романов и несколько десятков рассказов. Известен один из его журналов того времени – «Юный читатель». Темами журнала стали спорт и увлечения детей. В статьях о детской литературе тех лет он уже отрицательно высказывался о большевизме и отмечал его пагубное влияние на детей.
В 1939 году Л. Ю. Пирагис переехал в Германию, где работал в ультраправой газете «Завтра». Умер он предположительно после Второй мировой войны.
Беглые
– Теперь только пробраться сквозь кусты и отдохнем. Хорошее местечко там знаю. Увидишь вот.
Митька уверенно свернул с дороги на тропинку, едва заметной полоской вившуюся среди густых зарослей ольшаника. В белой ночной мути терялись очертания кустарника, и он казался бесформенной плотной массой, приникшей к земле. Тропинку трудно было разглядеть среди кустов, но это не мешало Митьке двигаться вполне уверенно: он шел, почти не приглядываясь к дороге, как человек, хорошо знакомый с местностью. Не оборачиваясь на ходу, он говорил:
– Тут я в прошлый год целый месяц прожил. Место, брат, роскошь да и только… Шикарно тут… Сам увидишь – вот погоди… Шевелись, Красавчик, теперь уж скоро.
Красавчик «шевелился», стараясь не отставать от товарища. Но, видно, он меньше Митьки привык к подобным дорогам. В то время, как Митька беззаботно двигался вперед, Красавчик поминутно спотыкался о корни, до того зашибая ноги, что приходилось закусывать губу от боли. Он останавливался на секунду потереть ушибленное место, и тогда почти терял из виду фигуру Митьки, пропадавшую среди мглы белой ночи и кустов. Красавчик с трудом нагонял товарища, что было почти не под силу усталым ногам.
– Иди ты потише! – не выдержал он наконец.
Митька обернулся.
– Устал здорово? – сочувственно спросил он. – Потерпи немного, сейчас дойдем… Скоро уже…
И сбавил шагу. Красавчик молча шел за ним. Митька ступал почти не слышно, и ноги его тонули в сумраке тропинки: казалось, он не шел, а плыло его туловище среди какой-то плотной темно-серой массы, покачиваясь и колеблясь, словно челнок на зыби.
Шли с полчаса. Красавчик поминутно перекидывал с плеча на плечо тощую котомку. Она была почти пуста, но все-таки сильно тяготила плечи, нывшие словно после побоев. Наконец Митька воскликнул:
– Пришли, Миша!
Красавчик вздохнул полной грудью и одним прыжком нагнал товарища.
Заросли расступились перед ними, образуя небольшую площадку, ограниченную крутым обрывом. Глубину обрыва заполнял седой сумрак, и ничего нельзя было разобрать внизу. Только долетал оттуда какой-то невнятный нежный ропот, словно перешептывались в глубине оврага бледные призраки ночи. Красавчик прислушался к шуму.
– Речка?
– Ручей. В нем головлей много поутру наловим. А теперь давай-ка костер разводить.
Красавчик кинул на траву сумку и нехотя пошел за приятелем собирать топливо. Он страшно устал: все тело так и ломило, а ноги отказывались повиноваться и были тяжелы, точно свинцовые. Митька тоже чувствовал сильную усталость, но бодрился и, собрав остаток сил, принялся за работу; только треск пошел по кустам, вспугивая спящих птиц. Пример товарища заразил Красавчика, и вскоре внушительная куча хвороста была на площадке.
Митька принялся разжигать костер; Красавчик лег возле него на траву.
Роса приятно освежала вспотевшее, горевшее от долгой ходьбы тело, и мальчик с наслаждением прижался лицом к траве, чувствуя приятную негу, разливавшуюся по членам. С ног точно тяжесть спадала. Казалось, будто за день на них постепенно наматывался пройденный путь и теперь спадал понемногу, рождая истому.
Вспыхнул огонек. Затрещали сухие ветки… Неуверенно заскользили по хворосту язычки пламени, точно нащупывая и пробуя добычу… Потом потянулись выше, разбежались вокруг кучи хвороста и, соединяясь, поднялись кверху трепещущим огненным столбиком. Светлый отблеск заиграл на траве и кустах, сорвав с них призрачный покров белой ночи.
Митька прикинул в костер еще охапку хвороста и откинулся на траву.
– Тут мы и поживем немного. Как думаешь? – спросил он.
– Мне все равно.
– Мне тоже… Ужинать будем? Красавчику было не до ужина. От усталости клонило ко сну. Веки слипались сами собой. Он еле расслышал вопрос приятеля и вымолвил, поборов на секунду дрему:
– Завтра… Митька засмеялся.
– Завтра? Ну, до ужина-то не дотерпишь… Так не хочешь, Красавчик, а?
Красавчик не ответил. Невнятно как-то прозвучали слова Митьки его затуманенному слуху. Он хотел было переспросить, но желание это мигом пропало и лишь легкий вздох вылетел из груди. Мальчика сковал крепкий сон.
С минуту Митька глядел на уснувшего. Хмурая ласка светилась в его глазах и губы слегка улыбались. Потом его самого начало клонить ко сну; Митька зевнул. Потянулся было к котомке с провизией, но, видно, раздумал ужинать, махнул рукой,
