Репетитор
Доживем до понедельника,
или
Подсвечник Чаадаева
История дидактическая и поэтическая в двух действиях
Действующие лица
Мельников Илья Семенович — учитель истории.
Светлана Михайловна — учитель литературы.
Наталья Сергеевна — учитель английского языка.
Директор школы — Николай Борисович.
Таисия Николаевна — учительница начальных классов.
Полина Андреевна — мать Мельникова.
Борис — бывший его ученик.
Левикова — родительница.
Девятиклассники
Генка Шестопал.
Рита Черкасова.
Надя Огарышева.
Костя Батищев.
Света Демидова.
Элла Черевичкина.
Люба Потехина.
Толя Сыромятников.
Действие первое
Лучше сразу уйти от буквализма…
Перед нами лишь немногие атрибуты школы, и ясно, что речь пойдет о ней, но незачем дотошно воспроизводить класс, учительскую, спортзал и т. д.; даже мелом на доске обозначить место действия предпочтительнее, чем оборудовать его со всей обстоятельностью.
Но сейчас на доске нарисован попугай с лицом человека: белый чубчик, очки, иронический рот… Лапками он обхватил свое попугайское кольцо, подвешенное, как качели.
Г о л о с р а с с к а з ч и к а. Это не стало предметом официального обсуждения, никого никуда не привлекали за то, что так беспардонно, так издевательски изображен учитель истории Мельников. Просто рисунок некоторое время красовался в историческом кабинете. Кто успел увидеть, те ахали: находили, что сходство — поразительное… А главное, старшеклассники не знали в своей среде таких «кукрыниксов»… Зато коллеги Мельникова знали, что сам Илья Семенович владеет искусством шаржа: иногда за короткую перемену мог сделать портреты всех, находившихся в учительской. И там стоял хохот! Только не все шаржи казались дружескими; кое-кто долго обижался потом… Ну так вот, возникла робкая догадка: может, человек сам себя изукрасил так?
Но ясности не было. Н а т а ш а, Н а т а л ь я С е р г е е в н а Г о р е л о в а, преподаватель английского, зашла в исторический кабинет, увидела, задохнулась от несправедливости и лично стерла это безобразие влажной тряпкой! А потом у нее был урок в 9-м «В»…
Доска с попугаем переворачивается. Теперь там надпись по-английски: Present Perfect. За столы усаживаются девятиклассники: К о с т я Б а т и щ е в, Р и т а Ч е р к а с о в а, Н а д я О г а р ы ш е в а, С в е т а Д е м и д о в а, Э л л а Ч е р е в и ч к и н а, Т о л я С ы р о м я т н и к о в, Л ю б а П о т е х и н а, Г е н к а Ш е с т о п а л.
Н а т а л ь я С е р г е е в н а. Я убедилась, что вы еще путаетесь в употреблении настоящего совершенного времени. Давайте распутаемся. Вот смотрите, у Шекспира Макбет говорит: «I am afraid to think what I have done». — «Боюсь подумать я о том, что совершил». А кстати, что он совершил, Черевичкина? But in English please.
Ч е р е в и ч к и н а. I am sorry, I did not read…
Н а т а л ь я С е р г е е в н а. Неверно! Ты не читала «Макбета» и, следовательно, не можешь сказать, что там совершил герой. Значит, факт непрочтения в прошлом имеет результат сегодня, сейчас! Поэтому «я не читала» надо сказать как раз в настоящем совершенном. Ну?
Ч е р е в и ч к и н а. I have not read this book.
Н а т а л ь я С е р г е е в н а. Well, sit down. But who has read or seen this play at the theatre? Шестопал?
Вызванный Генка спешно избавился от какого-то предмета, который держал в руках, передал его назад и встал. А позади него вскрикнул кто-то.
What has happened? Что стряслось?
С ы р о м я т н и к о в. Тихо вы! Все в норме, Наталия Сергеевна.
Г е н к а. Макбет зарезал короля Дункана, который у него гостил. Спящего зарезал. Оказал, одним словом, гостеприимство.
Б а т и щ е в. Наталья Сергеевна, а как по-английски «ворона»?
Н а т а л ь я С е р г е е в н а. При чем тут сейчас ворона? Э кроу. Ол райт, Шестопал. Тройное преступление совершил Макбет, и оно жжет его совесть, оно мучает его непрестанно. Об этом не скажешь в простом прошедшем времени. Это — настоящее совершенное. Запишем. So, Macbeth said: «I am afraid to think what I have done…»
Пока она пишет на доске, из одних рук в другие переходит нечто, вызывающее энтузиазм, который все труднее сдерживать. Некоторые повскакивали со своих мест.
I don’t understand… What’s happened? Take your places and write down Macbeth’s words… Все по местам!
С ы р о м я т н и к о в. Ну погодите с Макбетом, Наталья Сергеевна. Три минуточки, а?
Н а т а л ь я С е р г е е в н а. А что такое? Why?
Б а т и щ е в. У нас это самое… КРОУ!
И он предъявил ворону, у которой крылья и лапки связаны холстиной, так что летать ей не придется. И все равно — сколько радости! С этого момента она (радость, а не ворона) вырывается на волю.
Н а т а л ь я С е р г е е в н а. Откуда? Постойте, не наседайте вы на нее, она же пугается!
С ы р о м я т н и к о в. Под лестницей белила стоят. Может, искупать ее?
Д е м и д о в а. Долго думал?
Н а т а л ь я С е р г е е в н а. Надо хлеба на книжку… Найдется хлеб?
П о т е х и н а. У Эллочки Черевичкиной… там и колбаска найдется.
Б а т и щ е в. Ну-ка, хором! «Какие перышки…»
В с е. «…какой носок, и, верно, ангельский быть должен голосок»!
Н а т а л ь я С е р г е е в н а. Stop shouting all together!
Д е м и д о в а. Потише орите, мы же подводим Наталью Сергеевну.
Г е н к а. И старайтесь по-английски…
С ы р о м я т н и к о в. Эй, кроу, ай лав ю!
В с е. Крроу-кроу-кррроу!
Н а т а л ь я С е р г е е в н а. Ребята, не надо! Будьте людьми… Батищев, отдай ворону мне!
Короткое движение поворотного круга или перемещение классной доски на колесиках, и действие переброшено в коридор. Сюда вышли Г е н к а и Р и т а Ч е р к а с о в а.
Р и т а (ужасаясь, но весело). Что бу-удет!
Г е н к а. А что будет? Думаешь, административная волынка начнется?
Р и т а. Еще какая! А кто это сделал-то? Я даже не заметила, откуда она появилась.
Г е н к а. Зря. Тебе такие вещи положено замечать, ты член бюро.
Р и т а. Не смей так смотреть на меня!
Г е н к а. Как?
Р и т а. Знаешь сам.
Г е н к а (напевает). «Что за женщина — увижу и неме-е-ею… Оттого-то, понимаешь, не гляжу… Ах, ни кукушкам, ни ромашкам я не верю…»
Р и т а. Пусти, ну!
Г е н к а. Когда это дело будет разбираться в верхах, можешь сказать, что ворону принес я. Не ошибешься.
Р и т а. Ты?! Очень мило с твоей стороны. Я жутко запустила английский, а сегодня Наталья еще издали говорит: «Рита, не надейся, отказа больше не приму».
Г е н к а. А моя ворона — умница, она учла это. Я тебе больше скажу: она вообще не ворона. То есть не обычная. Видишь ли, у меня есть один знакомый джинн. Только, чур, не трепаться. Он добряк, гуманист, но скептик. Я ему говорю: старик, такая девчонка в опасности, надо что-то делать!.. Задумался он и велел притащить блюдечко гречки, крупы. Стал я лазить в кухне по всем шкафам и банкам: ну нету гречки, хоть убейся. Я — к соседям…
Р и т а. Ген, прекрати! Обратно в детство впал, что ли?
Г е н к а. Ага. А я тебе не читал про лошадь? Про волшебную говорящую лошадь? «Шея — словно рука балерины, ноздри — словно
