Белая рубашка
Глава 1
Если бы не приближающийся хруст, в лесу царила бы идиллия. Ну, знаете, когда утреннее солнце, ещё не жаркое, освещает полянку, птички щебечут в ветвях и скачут по своим птичьим делам без страха, над полянкой вьется всякая мелочь, вроде бабочек, жуки летят деловито, и под листьями что-то ползает, примериваясь уже попробовать на вкус вашу неподвижную ногу. Хруст постепенно приближается, но живность ещё чувствует себя в безопасности. И тут раздается вопль, а за ним взрыв ругательств, и птицы разлетаются, как осколки снаряда, бранясь по-своему, и даже бабочки улепетывают, загребая крылышками со всех сил, и то, что ползало под листьями, драпает, вихляя чешуйчатой задницей, от греха подальше. А на поляну вываливается, конечно же, загорелый и потный белый мужчина, держась за ногу и вопя, как десять шакалов разом.
— И чего б я так орал, — бросил Билл, тоже выбираясь на поляну и отдуваясь. Билл был мужик крупный и плотный, и даже после жёлтой лихорадки примерился набирать вес обратно.
— Змея! Змея укусила!! — голосил Ларри, задирая штанину и остервенело сдирая ботинок.
— Змей бояться — в лес не ходить, — изрёк Билл философски.
— Ещё бы! Не тебя укусили! — теперь Ларри показывал всем пострадавшую ногу.
— Да это дырка от сучка! — Крис выбрался из зарослей и нагнулся рассмотреть рану страдальца. Оглянулся на проводника-мексиканца, который стоял в сторонке. Тот подошёл, посмотрел и покивал, ухмыляясь.
— Подбери сопли, дубина! И полей виски, живо, — велел Билл. — Здесь любая дырка загнить может.
Сняв с пояса флягу, Ларри отпил хороший глоток и нехотя покапал виски на ранку. Билл взял его руку и плеснул гораздо щедрее.
— Не жадничай, олух. Жадность дорого обходится.
— Особенно здесь — дополнил Крис, ухмыляясь.
— И зачем я только с вами пошел? – спросил Ларри в пространство.
— А тебя никто не заставляет, — сказал Билл. – Хочешь домой – иди домой. Будешь сидеть в гарнизоне и надираться виски. А после войны вернешься к себе в Кентукки таким же нищебродом, как был.
— Только обратно сам топай, — дополнил Крис.
Хмурый Ларри перевязал ранку чистой тряпочкой, ещё смочил тряпку виски и поднялся. Проводник тем временем показывал вперёд и объяснял по-испански, что вот примерно оттуда начинается заросшая дорога, и идти станет заметно легче.
— Так скоро на месте будем, — воодушевился Крис. — Если наш укушенный сучком не загнется.
— Ага, скоро доберемся, — сказал Билл.
— Ты вроде упоминал заброшенную дорогу?
— Ага. Здесь шла дорога, которой пользовались индейцы и испанцы. Ее забросили много лет назад, как и все здешние места. Мол, дорога выведет уже куда надо, главное, ее найти. Проводник говорит, тут тоже был поселок, а эта прогалина — просто главная площадь.
Дорога обнаружилась совсем рядом, хотя, если бы они не искали специально, нипочем бы не заметили. Когда-то она была хорошо утоптана и, наверное, даже вымощена камнем. Теперь от нее осталась узкая тропинка, только и приметная тем, что шла удивительно прямо среди сухих кустов и колючек. Там и сям корни кустов и деревьев обхватывали вывороченные из дороги камни. То и дело корни выползали на тропу, извиваясь по-змеиному, и Ларри с опаской тыкал в них палкой, не змея ли в самом деле. Но идти стало заметно легче. Не нужно было прорубать себе путь постоянно, борясь за каждый шаг. То ли здесь ещё кто-то жил, то ли зверьё облюбовало эту тропу, но по ней удавалось пробираться довольно быстро для этих мест, и даже за мачете они хватались лишь время от времени. Повезло им, думал Билл. Если так пойдет, они скоро на месте будут. И даже Ларри им пригодится, хоть он и дурак.
Понятное дело, что тащились они сюда не просто так, и надежда у них была на хороший куш, вот только надежда довольно призрачная. И все же призрачной надежды хватило на то, чтобы найти себе двух спутников и скинуться с ними на проводника, которому и вовсе ничего не объясняли — веди, мол, туда и туда по рассказанному.
Хотя проводник наверняка сообразил, что трое гринго упорно тащатся в сельву неспроста. И чего доброго, придется с этим однажды что-то делать. Но об этом он подумает потом, когда доберутся.
Вечернее солнце уже спряталось за кроны, а лес наливался тенью, когда Билл остановился среди низеньких, полностью заросших и густо оплетенных лианами холмиков и курганов и заявил, что они пришли, и здесь будет ночевка.
— Это и есть твой индейский город? – спросил Крис.
— Да тут не разобрать, – фыркнул Билл. — Небось, у дикарей все, что больше десятка домов, уже город… Не отвлекайтесь, надо воду найти. Здесь должна быть какая-то вода.
Воду они нашли. Источник, правда, на лето полностью пересох, и только обкатанные камни и особо густые и колючие заросли указывали на то, что ручей тут временами появляется. Но потом проводник обнаружил колодец, и в нем вода была – застойная и мутная, зато ее оказалось достаточно, чтобы заполнить бурдюки и сварить кофе. А сделать кофе хуже гарнизонного и так было невозможно.
— Рассказывай, что мы должны искать, раз дошли, – благодушно предложил Крис, держа в руке кружку ароматного напитка.
— Мы ищем некий древний храм здешних язычников, — объяснил Билл. — Я без понятия, как он должен выглядеть, но у него на каменных плитах выбиты украшения в форме извивающихся змей. Вот их и ищем.
— Твой парень из лазарета его нашел?
— Нет, только городские руины. Он тут лазал, но неудачно, пришлось возвращаться. Хотел пойти снова, уже с инструментами, но схватил желтую лихорадку — и все.
— Повезло, что он успел с тобой поделиться…
— Мне вообще везет, — сказал Билл.
Он не стал уточнять, что его собеседник проболтался в горячечном бреду, и чтобы во всем разобраться, пришлось влезть в его вещи и забрать оттуда одно письмо, хранившее все нужные подробности. Ну как, подробности… Скорее, легенду – о том, как испанские конкистадоры захватили индейский город и храм в нем, собрали сокровища, чтобы вывезти их на родину – и не смогли, поскольку напали расхрабрившиеся индейцы. Испанцы отбились, но все лошади оказались убиты; не в силах перевезти
