Будьте светлы духом (Воспоминания о В. В. Розанове)
Предисловие
О своем отце — замечательном русском писателе Василии Васильевиче Розанове (1856–1919), трагической судьбе всей семьи старшая дочь его Татьяна рассказала в воспоминаниях, которые сейчас приходят к читателю. Пишет Татьяна Васильевна просто, но, как тонко заметил поэт и литературный критик, исследователь творчества Розанова — Ю. П. Иваск, в самом тоне повествования чувствуется удивительный ум сердца. И этот редкий дар Татьяна Васильевна несомненно унаследовала от отца, глубокого мыслителя и, может быть, единственного писателя, читая которого слышишь его живой голос.
Литературная судьба В. В. Розанова оказалась теснейшим образом связанной с семейной трагедией, роковым образом исказившей жизненный путь писателя.
В. В. Розанов родился 20 апреля 1856 г. в Ветлуге. Потеряв в раннем детстве отца и мать, он оказался на попечении старшего брата. Розанов с трудом учился в гимназии — казенное преподавание его отталкивало, и живую душу юноши, склонного к мечтательности, спасало, оцеломудривало чтение. Позднее Василий Васильевич признавался, что больше всего книг ему удалось прочесть в старших классах гимназии и в университете. В гимназии он зачитывался «Очерками из истории народных сказаний» Грубе, античной мифологией; рано были прочитаны «Литературные мечтания» Белинского; любимым писателем юноши Розанова еще с шестого класса гимназии стал Ф. М. Достоевский.
В 1878 г. Розанов поступил на первый курс Московского университета, на историко-филологическое отделение. Университет он «проспал», и просыпался, оживал только на лекциях чтимых им ученых: Ф. И. Буслаева, Н. С. Тихонравова, В. И. Герье, Н. И. Стороженко, Ф. Е. Корша. «Больше и вспомнить некого», — признавался он позднее [1].
На третьем году обучения в университете Розанов получил разрешение на брак с Алоллинарией Прокофьевной Сусловой, женщиной незаурядной, с сильным независимым характером. Известно, что А. П. Суслова была большой любовью Ф. М. Достоевского. Знал это и Розанов, что и усиливало его интерес к ней. Прототип Сусловой — Полина в «Игроке» Достоевского и, как считал Розанов, некоторые ее черты Достоевский придал Аглае в «Подростке» и Дуне в романе «Преступление и наказание».
Разрешение на брак было получено Розановым 9 ноября 1880 г., но роман с Сусловой начался много раньше. В письме А. С. Волжскому (1906 г.) Розанов писал: «С Суслихой я в 1-й раз встретился в доме моей ученицы Ал. Мих. Щегловой (мне 17, Щегловой 20–23, Сусловой 37): вся в черном, без воротничков и рукавчиков (траур по брате), со „следами былой“ (замечательной) красоты… Острым взглядом „опытной кокетки“ она поняла, что „ушибла“ меня, — говорила холодно, спокойно». Розанову она показалась одновременно и раскольницей «поморского согласия», хлыстовской богородицей и «русской легитимисткой», Екатериной Медичи. «На Катьку Медичи она в самом деле была похожа». Зимой 1881 г. Розанов женился на А. П. Сусловой. В год женитьбы ему шел двадцать пятый год, ей было за сорок.
По окончании Московского университета в 1882 г. Розанов получил место учителя в Брянской гимназии и уехал с женой из Москвы. Брак с Сусловой был несчастливым, супруги ссорились, и часто после семейных ссор Розанов покидал дом и на время переезжал в гостиницу, — чтобы продолжать работу над книгой «О понимании». Его увлечение философией и литературой не встретило сочувствия у жены, она пренебрежительно отзывалась о литературных опытах Розанова. И хотя однажды она уехала из Брянска в Орел на пять месяцев, все же удалось сохранить брак, «но затем пламенное примирение сменилось равнодушием, равнодушие переходило в ссоры, миры становились короче, ссоры — длиннее, и уже быстро ничего не осталось от горячо, с величайшими надеждами заключенного брака». После очередной ссоры в 1866 г. Суслова уехала из Брянска в Москву, откуда Розанов получил от нее письмо, что он больше ее никогда не увидит.
Семейная драма совпала с первой серьезной литературной неудачей: книга «О понимании», изданная в Москве в 1886 г. (Розанов работал над ней пять лет), прошла незамеченной. «В провинции, — писал Василий Васильевич, — я испытал истинный ужас, когда мне прислали обратно из магазина куль не продавшихся книг „О понимании“ (было отпечатано 600 экз.); а другой такой же куль, грозивший то же, получится в Ельце, — я попросил родственника продать на Сухаревой „за что-нибудь“, и было продано что-то рублей за 15, — на обертку для „серии современных романов“. „Вообще никому не нужно“ [2].»
В Ельце, куда Розанов перевелся из Брянска в 1887 г. и где он учительствовал в гимназии до 1892 г., он еще некоторое время ждал, что Аполлинария Прокофьевна все же вернется, но раз принятое решение о разрыве Суслова не изменила.
Духовное и душевное одиночество, состояние, близкое к отчаянию, переживал Розанов в 1886–1889 гг. — «годы пустой жизни, бессмысленной, тягостной». В конце 1889 г. он определенно помышлял о самоубийстве и писал о своем намерении Н. Н. Страхову, с которым познакомился весной того же года [3].
И все же в Ельце Розанову было немного легче жить, чем в Брянске, где и «одинокие безмолвные стены» и все напоминало об Аполлинарии Прокофьевне, о разбитой жизни.
Но в том же мрачном 1889 г. в Ельце Розанов встретился с Варварой Дмитриевной Бутягиной, которой суждено было стать матерью его детей и разделить с ним мучительную судьбу, полную тягостных испытаний и лишений.
Навещая своего друга учителя И. Ф. Петропавловского, жившего в доме дьяконницы Рудневой, Розанов познакомился с ее дочерью Варварой Дмитриевной молодой вдовой, и сразу его поразила «чистота душевной атмосферы», «уклад древней благочестивой русской жизни», так что Василий Васильевич, в гимназические годы прошедший путь нигилизма и отошедший от Церкви, снова потянулся к вере, к церковности. «Безмерное уважение превратилось в любовь, не страстную, не бурную: но основанную именно на мысли, что вот — друг, который никогда не изменит. Мое положение женатого человека было, конечно, известно: и отсутствие какого-либо выхода из него сделало скорбным наше положение»: Суслова упорно отказывалась дать развод.
Препятствие, казавшееся непреодолимым Варваре Дмитриевне и ее матери, — людям церковного сознания, глубоко укорененным в православии, — брак с женатым человеком — помог устранить «решительный и смелый» священник, который взялся тайно обвенчать молодых. Позднее, в письме к митрополиту Антонию, Розанов вспоминал этот решающий день в жизни: «Мы вошли в церковь в воскресенье в час дня под предлогом осмотреть ее — он (священник) запер ее на ключ
