Время существования частных коллекций обычно было недолгим, и после смерти их владельцев предметы любовного собирания чаще всего оказывались рассеянными по другим коллекциям. Примером этому может служить самая известная частная коллекция графа Арундела. Поэтому неудивительно, что многие собиратели еще при жизни завещали свои фонды либо научным обществам, либо университетам, надеясь таким образом сохранить коллекции. И если на континенте появление общедоступных музеев было связано с собранием монархов, то в Англии первые публичные музеи создавались на основе коллекций частных лиц. Так, в 1683 г. в Оксфордском университете появился первый в Европе публичный естественнонаучный музей. В основу его было положено собрание Трейдескантов, завещанное другу Джона Трейдесканта-младшего юристу и коллекционеру Элиасу Ашмолу, о коллекции которого уже упоминалось выше. В 1667 г. Э. Ашмол, добавив к этой коллекции свое собрание книг и нумизматики, передал экспонаты Оксфордскому университету на условиях размещения их в отдельном помещении. Университет присоединил к коллекции химическую лабораторию и библиотеку и в 1683 г. в построенном Кристофером Реном здании открыл музей, получивший позднее название «Ашмолеанского музея» (или «Музея Ашмола»). Хотя справедливей было бы назвать его «Музеем Трейдескантов».
Хотя в Англии рассматриваемого периода частное коллекционирование носило аристократический характер, плодами собирательства в конечном итоге пользовались представители всех сословий. Комплексный характер коллекций позволял не только сохранить память об ушедших временах, но и открыть для себя что-то новое в современном мире, и связать, таким образом, прошлое и настоящее.
§ 10. Досуг и развлечения английского горожанина второй половины XVII в.
Человеческая жизнь во все времена была нелегкой и редко безопасной. Но также верно и то, что она состояла не только из тревог и забот. Люди, к какому бы слою они не принадлежали, любили и умели веселиться, ибо только работа или религия не могли помочь справиться с неприятностями и испытаниями судьбы. То, как люди отдыхали, зависело от уровня развития общества, социального и материального положения, личных вкусов и привычек человека. Досуг и развлечения — не только и не столько праздное времяпрепровождение. Для людей физического труда и тех, кто связан со строго организованным рабочим днем, отдых и развлечения помогают восстановить затраченную энергию, снять накопившуюся усталость и напряжение. Но, кроме того, различные формы досуга и развлечения являются одной из возможностей членам общества почувствовать себя единым целым. И с этой точки зрения у развлечений, игр, праздников есть важная социальная роль.
Каждая эпоха предлагает свои формы проведения досуга, хотя какие-то развлечения можно назвать практически вневременными, особенно это относится к азартным играм.
Попытаемся рассмотреть, как проводили досуг и развлекались английские горожане во второй половине XVII в. XVII столетие выбрано не случайно, оно не только очень богато важными событиями, но и мемуарами современников, отразившими действительность. Это был век дневников. Правда, нужно иметь в виду, что значительное количество свидетельств современников безвозвратно утрачено. Большой пожар Лондона 1666 г. уничтожил вместе с библиотеками и книжными магазинами бесчисленное количество рукописей. Другие города тоже страдали от пожаров, некоторые много раз. Огромное число ценных документов — писем, записных книжек, завещаний, мемуаров, исповедей, регистров церковных приходов — погибли вместе сними. Даже если не было пожаров, время не щадило документы — их уничтожали крысы, сжигали слуги и родственники. Поэтому так дороги сохранившиеся документы, ибо они дают нам возможность составить представление о мотивах действий людей, о том, что они любили и за что боролись.
Основными источниками являются «Дневники» Джона Эвелина (1620–1706) и Сэмюэля Пипса (1633–1703). Оба они были людьми образованными, зажиточными, вращавшимися в кругах знати и при дворе, и многие их развлечения были недоступны простому горожанину. Но в работе такого объема определенная доля обобщения неизбежна, поскольку человеческие характеры настолько сложны, что было бы совершенно невозможно описать все разновидности человеческого поведения и чувств. Нужно иметь в виду, также, что большинство людей всегда следуют «за модой» не только в одежде, но и в общепринятых представлениях, в том числе и в развлечениях. Кроме того, очень часто авторы дневников описывают развлечения, в которых в равной мере могли участвовать и королевские особы, и простые обыватели. Это стоит учитывать при описании того, как люди отдыхали и развлекались.
Начать можно с вопроса, что считали развлечением люди XVII в. Многое из того, что они находили увлекательным, нам сейчас не покажется таковым.
Люди XVII в. с большим удовольствием наблюдали за страданиями других существ, не важно, людей или животных. Возможно, это объяснялось тем, что в обстановке нестабильности, когда окружающая человека действительность, по выражению Ф. Броделя, предоставляла равные права жизни и смерти, в условиях частных и мощных эпидемий, типа чумы 1665 года, когда в Лондоне умерло 80 тыс. человек, страдания других давали ощущение собственного благополучия. Кроме того, публичные наказания должны были служить предостережением людям. Если законы страны и Бога будут нарушаться, это приведет к анархии и страданиям для всех. Это особенно было важно, если преступник был знатным человеком, имевшим власть и влияние на многих людей. Когда его казнили публично, простой народ верил в твердое исполнение правосудия и в то, что даже богатый и знатный должен соблюдать порядок и подчиняться правилам. И все же публичные наказания были именно зрелищами, собиравшими толпы народа. В октябре 1660 г. С. Пипс отправился на Чаринг-Кросс посмотреть казнь члена Верховного судебного трибунала, судившего Карла I, генерал-майора парламентской армии Томаса Гаррисона. Его должны были повесить, распять и четвертовать. Когда после казни зрителям продемонстрировали его голову и сердце, «толпа издала радостный вопль». Как было отмечено выше, после казни С. Пипс с друзьями спокойно отправился в таверну, чтобы поесть устриц.
Даже просвещенные люди, такие как Д. Эвелин, который путешествовал по Франции, Германии, Италии, вместе с графом Арунделом изучал античные древности, находили интересным зрелище выставленного к позорному столбу человека. Д. Эвелин записывает в дневнике за 21 декабря 1667 г.: «Я смотрел на некоего Карра, выставленного к столбу на Чаринг-Кросс за клевету…».
Особый интерес и азарт вызывала такая жестокая забава, как травля зверей. В специально отведенных местах организовывались петушиные и собачьи бои, травля медведей и быков. Как правило, эти места располагались на южном берегу Темзы, болотистом и поэтому мало застроенном. Их легло достигали по воде или через Лондонский мост, но зато они были удалены от контроля городских властей. Хотя арены для травли зверей имелись и в самом городе. Еще во времена королевы Елизаветы в Уайтхолле устраивали травлю медведей и быков на арене для турниров, где зрители могли наблюдать бой с галереи. Конечно, травля медведей устраивалась не только в Лондоне, но и в пригородах. Ни одна ярмарка или церковный праздник не обходились без нее, хотя травлю устраивали и в другие дни. Чаще всего травлю медведя (или быка) проводили в воскресный полдень, когда организаторы могли ожидать большого наплыва зрителей. Хороший бойцовый медведь был гордостью округи. Когда его вели по улицам перед боем, его украшали венком и дружно приветствовали. О нем тщательно заботились и щедро кормили. Травля проводилась в яме, огороженной прочными железными шипами, в центре которой и привязывался медведь. Зубы медведя были коротко обломаны, чтобы он не мог сильно укусить собак, а собакам трудно было прокусить толстую шкуру медведя. Медведь отбивался, главным образом, своими огромными лапами. Бойцовые медведи имели собственные имена, и аудитория подбадривала их громкими криками. Публика на этих развлечениях бывала очень пестрой — от послов иностранных держав до бродяг. Травля быков проходила, примерно, так же, как и травля медведей. Хотя иногда в качестве «развлечения» быка направляли на арену свободно по улицам, закрепив на его спине фейерверк. Все ворота города закрывались на засов. Затем наиболее смелый должен был приблизиться к быку с факелом и попытаться зажечь фейерверк, в то время как остальная часть толпы визжала, кричала и бегала вокруг. Такое развлечение часто заканчивалось спорами, ссорами и беспорядками, так что мэру приходилось применять силу, чтобы восстановить покой.
