В Англии и в эпоху Реставрации преобладало аристократическое коллекционирование, в то время как на континенте собирателями были и богатые представители среднего сословия. Во второй половине XVII в. создание коллекций становится модным занятием для людей образованных, признаком хорошего вкуса, аристократизмом. Это нашло отражение в дневниках современников, например, Д. Эвелина. Описывая посещения своих друзей и знакомых, он очень часто упоминает различного рода коллекции, которые хранились либо в саду, если речь идет о скульптурах, либо в помещениях.
Элитарность художественного коллекционирования выливалась, прежде всего, в интерес к античному наследию. Путешествия по Греции и Италии давали возможность собирать произведения античной культуры — скульптуры, барельефы, «надписи», рукописи и прочее. Примером такой разнообразной коллекции может служить знаменитое собрание редкостей Томаса Хауарда, графа Арундела. Судьба данного собрания широко известна и является весьма драматичной. Граф Арундел начал пополнять его еще до трагических событий Гражданской войны. Войны и затем период протектората Кромвеля привели к значительному сокращению коллекции, ее распылению и даже уничтожению части экспонатов. В результате передачи коллекции в руки различных наследников, оставшаяся часть ее оказалась в пользовании внука графа Арундела Генри Говарда (Хауарда), который совершенно не интересовался коллекционированием и относился с доставшемуся ему наследию с полным безразличием. Судьба собрания могла быть еще более печальной, если бы в дело не вмешался Д. Эвелин: «Когда я увидел эти драгоценные монументы ужасно запущенными и разбросанными по саду и другим местам Арундел-Хауса, и то, как чрезвычайно разъедающий воздух Лондона портит их, я посоветовал ему передать их в Оксфордский университет. Он согласился доверить это мне». В 1678 г. Эвелин уговорил Генри Говарда, который был уже герцогом Норфолком, передать Лондонскому Королевскому обществу библиотеку своего деда. В своем дневнике Эвелин пишет: «Я не мог из-за уважения, которое я испытываю к семье, не уговорить герцога расстаться с ними (рукописями и книгами — Т.М.), поскольку не мог видеть, насколько он безразличен к ним, терпя священников и каждого, кто уносил их и распоряжался ими, как пожелает, так что множество редких вещей безвозвратно утрачены». В библиотеке графа Арундела было много греческих рукописей, а кроме того, средневековых редких книг: «Я доставил нашему Обществу помимо печатных книг примерно 100 рукописей, некоторые главным образом касаются Греции. Печатные книги, являющиеся старейшими изданиями, не менее ценны; я считаю их почти равными рукописям. Среди них больше всего авторов, напечатанных в Базеле до того, как иезуиты извратили их своим Индексом запрещенных книг».
Библиотека графа Арундела демонстрирует еще одну характерную черту собирательства рассматриваемого времени, то, что предметом коллекционирования были не только памятники античной истории, но и произведения ренессансной культуры — живопись, предметы прикладного искусства, медали, монеты и многое другое. Для людей второй половины XVII в. события и культура XV–XVI вв. уже были историей и вызывали живой интерес.
Другим примером элитарного характера коллекционирования может служить собрание Дж. Коттона, с которым ознакомился в 1668 г. Д. Эвелин. Он пишет: «Отправился с визитом к сэру Джону Коттону, который принял меня в своей библиотеке, полной MMS [манускриптов?], греческих и латинских, однако более знаменитой теми саксонскими и английскими древностями, собранными его дедом».
Но даже в конце XVII в. большая часть коллекций в Англии представляло собой кабинеты редкостей, подобные тому, который создал Джон Трэйдескант-старший; именно его Элиас Ашмол подарил Оксфордскому университету. Коллекцию начал собирать Джон-старший, а продолжил — его сын. И отец, и сын были садовниками, которые, занимаясь разбивкой садов для короля Карла I и английских аристократов, ездили за редкими растениями в дальние страны, такие как Россия, Турция, Алжир и др. Помимо растений они привозили с собой оружие, медали, монеты, картины и прочие раритеты, поэтому их дом прозвали «Ковчегом Трейдескантов».
Как уже отмечалось, коллекционирование в Англии второй половины XVII в. носило комплексный характер. В одной коллекции могли быть собраны книги, рукописи, рисунки, а также геологические, зоологические и медицинские экспонаты. В XVII столетии сосуществовали различные формы знания — старые и новые, профессиональные и любительские. Этот симбиоз накладывал отпечаток и на частные коллекции.
Так, Д. Эвелин, познакомившись с библиотекой мистера Элиаса-Ашмола, отметил, что она содержит кроме различных редких рукописей еще и коллекцию редкостей, например «гадов» (как пишет Эвелин), заключенных в янтарь. Интерес к естественнонаучному коллекционированию не был случайным явлением, он стал следствием бурного развития науки в Англии, которая перестала быть занятием лишь академических кабинетных ученых. В научных центрах наряду с лабораториями, обсерваториями, мастерскими и библиотеками появились и естественнонаучные коллекции, размещенные в специальных помещениях. Но, как показывают источники, такие коллекции собирали и частные лица.
П. Файндлин отмечает, что «музей был одновременно предшественником новых экспериментальных подходов и вотчиной аристотелевских изречений и магов, создающих секреты в своих лабораториях. Стоя на перекрестке между этими двумя несхожими научными культурами, музей обеспечивал общее для всех пространство».
Первые собрания редкостей еще мало напоминали современный музей. В рассматриваемый период экспонаты размещались либо на открытом воздухе, либо в галереях и кабинетах. Галерея — помещение, одна сторона которого представляла собой сплошные окна, а вдоль другой размещались экспонаты. Когда Д. Эвелин осматривал коллекцию «гипсовых изваяний и барельефов, помещенных среди деревьев» в летнем дворце королевы Елизаветы, он замечает: «Жаль, что они не взяты отсюда и не хранятся в более сухом месте; галерея была бы для них более подходящей».
Другим вариантом размещения коллекции был кабинет. Кабинет не был вытянутым в длину помещением и не имел большого количества окон. Такое название помещения для коллекции, возможно, происходило от шкафчика с множеством маленьких ящичков для хранения бумаг, карт, украшений и прочих мелких вещей. Эта форма шкафчика очень подходила для хранения античных предметов — монет, ювелирных изделий, гемм, а также естественнонаучных образцов. Позднее и само помещение, где располагалась коллекция, стало называться кабинетом.
Подбор экспонатов в кабинетах — различный. Существовали специализированные кабинеты, где выставлялись произведения искусства, или естественнонаучные кабинеты, но чаще всего кабинет представлял собой сборную коллекцию уникальных и необычных предметов, которые должны были показать все многообразие мира. Именно поэтому среди экспонатов часто имелись вещи, доставленные из стран Азии, Африки и Америки. В конце декабря 1665 г. Д. Эвелин присутствовал на ужине у леди Мордант, в доме которой «была комната, полная изображений больших и малых, представляющих различные ремесла и занятия индийцев, а также их обычаи». В 1682 г. Д. Эвелин пишет: «Отправился навестить нашего доброго соседа м-ра Бохуна (Bohun), чей дом целиком является кабинетом всего изящного, особенно индийского; в холле имеются японские ширмы, приспособленные взамен панелей». Часто в состав такого собрания «редкостей» входили чучела диковинных для англичан птиц и животных, бивни слонов, яйца страусов, зубы акулы и прочее.
