Анника откашлялась перед микрофоном, стоявшим на циркулярном письме Главного полицейского управления.
— Я хотела взять интервью у министра культуры Карины Бьёрнлунд, увидела ее в аэропорту Каллакс и последовала за ней.
Инспектор улыбнулся и посмотрел Аннике в глаза.
— Взять интервью? — спросил он. — На какую тему?
Она хотела улыбнуться в ответ, но у нее не хватило сил.
— Хотелось узнать подробности о дополнении к закону о библиотеках, — ответила Анника.
Форсберг задумчиво смотрел на Аннику несколько бесконечно долгих секунд, потом наклонился и выключил магнитофон.
— Может быть, лучше так? — спросил он и фривольно подмигнул.
Она кивнула и потянулась за кружкой кофе, решив еще раз попытать счастья.
— Что произошло? — спросил он.
— Произошло лишь то, о чем мы говорили с самого начала, — ответила Анника. Она еще раз отхлебнула из кружки, подавила гримасу отвращения и снова отодвинула кружку, на этот раз навсегда. — Все мои источники защищены законом. Вы же представляете орган государственной власти и нарушаете закон всякий раз, когда пытаетесь выяснить, что я знаю и откуда я почерпнула свои знания.
Улыбка сползла с лица инспектора.
— А мне надо провести расследование. Можете ли вы рассказать, зачем вообще приехали в Лулео?
— Я приехала по работе, — ответила Анника. — Я решила позвонить министру культуры и спросить ее о связи с Рагнвальдом. Во время разговора я поняла, что она находится в аэропорту Каллакс, и последовала за ней.
— Зачем?
— Она не захотела обсуждать этот вопрос по телефону, если можно так выразиться.
Он кивнул и что-то записал.
— И министр культуры шла пешком по лесу вдоль железнодорожного пути, а вы шли следом за ней?
Анника кивнула:
— Я доехала до Лёвскатан. Взятый мною напрокат автомобиль до сих пор стоит там.
Форсберг взял какую-то бумагу и принялся, поморщившись, ее читать.
— Передо мной рапорт, — сказал он, — где говорится, что человек, назвавшийся вашим именем, в семнадцать двенадцать позвонил в следственный отдел и сообщил, что разыскиваемый полицией преступник находится в неопределенном месте, в каком-то кирпичном строении около виадука. Что вы можете сказать по этому поводу?
— Могу сказать, что парень на коммутаторе — не Эйнштейн, — сказала Анника и вдруг почувствовала, что продолжает мерзнуть, несмотря на все усилия медиков. — Я пыталась изо всех сил объяснить ему ситуацию, но, видимо, до него не дошло.
Инспектор снова перечитал рапорт.
— Звонившая, то есть вы, производила впечатление несобранного истеричного субъекта.
Анника посмотрела на свои красные, сухие, покрывшиеся цыпками руки и промолчала.
— Как вы смогли опознать Ёрана Нильссона?
Анника, не поднимая глаз, слегка пожала плечами:
— Карина называла его Ёраном, и я поняла, что они когда-то тесно общались друг с другом.
— Револьвер, который вы передали нам, он отдал вам добровольно?
— Я достала револьвер из его кармана, когда он без чувств упал на пол…
Ей вдруг стало невмоготу сидеть, она встала и нервно прошлась по маленькому кабинету.
— Я разбиралась в этой истории в течение нескольких недель, все сошлось. Вы поймали Ханса Блумберга?
— Нет, — ответил инспектор.
— Это он запер нас.
— Это я уже слышал, — сказал Форсберг. — Как и историю про Диких Зверей и про взрыв на базе Ф-21.
— Я могу уйти? Я страшно устала.
— Нам надо еще допросить вас о том, что происходило в компрессорной.
Она медленно повернулась и окинула полицейского долгим взглядом.
— Больше я ничего не помню, — сказала она.
— Детский лепет, — возразил инспектор. — Прежде чем уйти, вы должны рассказать все, что знаете.
— Я задержана? — спросила Анника. — Меня подозревают в каком-то преступлении?
— Естественно, нет.
— В таком случае, — сказала Анника, — я ухожу.
— Я приказываю остаться.
— Арестуйте меня, — сказала Анника и вышла за дверь.
* * *
Она взяла такси до Лёвскатан, чтобы забрать взятую напрокат машину, расплатилась по кредитной карте газеты. Эту привилегию она сохранила с тех пор, как добровольно отказалась от поста завотделом.
Такси уехало, а Анника осталась стоять среди бесконечного безлюдного пространства, прислушиваясь к могучему гулу металлургического завода.
За целый день она практически ни разу не вспомнила о Томасе. Один из медиков позвонил ему и сказал, что Анника госпитализирована для наблюдения в больницу города Лулео, что было не совсем правдой, потому что ее только осмотрели и отпустили, но Анника не стала возражать. Пусть он думает, что она больна.
Она осторожно вдохнула. Сухой холодный воздух царапал гортань, как наждачная бумага.
Внезапно она поняла, что изменился льющийся сверху свет. Анника подняла глаза к небу и увидела, что луну окутывает какое-то облако, а в следующий момент над головой вспыхнул фейерверк, какого она не видела никогда в жизни.
От одного края горизонта до другого по небу протянулась громадная полоса светло-синего света. Вселенная словно живописец взмахнула кистью, и по небу поплыли наслаивающиеся каскадом друг на друга, светящиеся разноцветные листы, покрывшие небосвод. Анника восхищенно смотрела на небо, широко раскрыв рот.
Розовые, белые, крутящиеся и завивающиеся сполохи света то загорались ярким пламенем, то гасли, сменяясь другими, расшвыривая в стороны звезды.
Северное сияние, подумала Анника, и в следующий момент небо раскололось на части.
Она едва не задохнулась и отступила назад, окруженная шипящим пространством.
Взрыв лилового света, охваченный зеленым полумесяцем, возник на небе, и цвета начали, щелкая и шипя, играть друг с другом в исполинскую игру.
Какой странный мир, подумала Анника: когда земля цепенеет от мороза, небо начинает петь и танцевать.
Она тихо рассмеялась: какой нежный и необычный звук!
И вообще, сегодня был замечательный день.
Она открыла машину, села за руль и вставила ключ в гнездо зажигания. Двигатель запротестовал, но в конце концов завелся. Анника нашла в бардачке щетку и вышла из машины. Обошла ее, счистив лед и иней со стекол, потом снова села за руль и включила дальний свет.
Лучи фар осветили гребень холма, за которым недавно исчезла Карина Бьёрнлунд. На горизонте Анника заметила угасавшее розовое сияние и вспомнила о трансформаторной будке и матросском вещмешке.
