Ты сделаешь это. Такого понятия, как «больший вред», уже не существует.
«А ведь Древний прав», — подумал Сетракян. Из-за спины Сетракяна подал голос Фет.
— Мы соберем останки, — сказал он. — И сохраним их в мусорном ящике.
Устремив взор мимо Сетракяна, Древний секунду-другую разглядывал крысолова. Его запавшие глаза излучали презрение, но было в этом взгляде и нечто другое — что-то похожее на жалость.
Садум. Амурах. И его имя… нагие имя…
Только сейчас Сетракяна осенило.
— Озриэль… — произнес профессор. — Ангел Смерти.
И он разом понял все. В голову сами собой пришли все необходимые вопросы. Но — слишком поздно.
Взрыв белого света, всплеск энергии, — и последний Древний Нового Света исчез, рассеявшись пеплом, похожим на тонкий снежок.
В ту же секунду оставшиеся охотники — последние из всего отряда — скорчились, будто от сильнейшей боли, и — испарились, поднявшись дымками прямо из опустевших одежд.
Сетракян почувствовал, как легкий порыв ионизированного воздуха тронул рябью его одежду и сразу угас.
Старик обмяк и навалился на свою трость. Древние перестали быть. А зло куда большее, чем они, — осталось.
В исчезновении Древних, в распылении их на мельчайшие частицы, на атомы Сетракян узрел свою собственную судьбу.
Рядом с ним возник Фет.
— Что будем делать дальше? Сетракян снова обрел голос.
— Соберите останки, — сказал он.
— Вы уверены? Профессор кивнул.
— Используйте вон ту деревянную урну. Ковчег подождет. Мы соорудим его позднее.
Сетракян повернулся, высматривая Гуса, и увидел, что убийца вампиров ворошит одежду охотников кончиком серебряного меча.
Гус обследовал комнату в поисках господина Квинлана — или его останков, — однако главного охотника Древних нигде не было видно.
Вот разве что узкая дверь в левом конце комнаты — та дверь из черного дерева, к которой Квинлан отступил при появлении людей, — была приоткрыта.
В памяти Гуса всплыли слова Древних, «произнесенные» во время их первой встречи:
Он наш лучший охотник. Очень квалифицированный и очень преданный. Во многих отношениях — уникальный.
Неужели Квинлан каким-то образом избежал общей участи? И почему он не распался в пыль, как все остальные?
— В чем дело? — спросил Сетракян, приблизившись к Гусу.
— Один из охотников… Квинлан… Он исчез без следа, — ответил Гус. — Куда бы он мог подеваться?
— Это уже не имеет никакого значения. Ты свободен от них, — произнес Сетракян. — Они больше не властны над тобой.
Гус посмотрел на старика долгим взглядом.
— Не-а, — сказал он. — Никто из нас теперь не свободен. О-очень надолго не свободен.
— У тебя есть возможность отпустить свою маму.
— Если я найду ее.
— Нет, — сказал Сетракян. — Это она найдет тебя. Гус кивнул:
— Вот и получается, что ничего не изменилось.
— За одним исключением. Если бы Древние преуспели в оттеснении Владыки, они сделали бы тебя одним из своих охотников. Ты избежал этой участи.
— Короче, мы разделяемся, — объявил Крим. — Если вам теперь все равно. Мы уже знаем, что почем, так что, сдается мне, мы и сами сможем продолжить нашу славную работенку. Потом, у всех у нас есть семьи, надо их поднимать. А может, и нет этих семей, и ничего уже не поднимешь. Так это или нет, однако тепленькие местечки следует сохранять. Но имей в виду, Гус, если тебе когда-нибудь понадобятся «сапфиры», ты просто приходишь и отыскиваешь нас, а где искать, тебе известно.
Крим и Гус пожали друг другу руки. Анхель стоял рядом, мучаясь сомнениями. Бывший рестлер смерил взглядом одного вожака банды, затем другого. И наконец кивнул Гусу.
Он решил остаться с Августином. Гус повернулся к Сетракяну.
— Отныне я — один из ваших охотников.
— Тебе больше ничего не нужно от меня, — сказал Сетракян. — Но мне от тебя требуется еще одна вещь.
— Только назовите ее, и она ваша.
— Мне нужно, чтобы ты подвез меня кое-куда. И с максимальной скоростью.
— Скорость — это моя специальность. В гараже под этим веселым домиком у них полно «Хаммеров». Если, конечно, это говно тоже не испарилось.
Гус отправился выводить машину. Еще раньше Фет успел обнаружить в соседней комнате комод, а в одном из его ящиков — портфель, набитый деньгами. Пачки купюр Василий вывалил на пол и тем самым освободил портфель, чтобы Анхелю было куда собрать прах Древних. Фет слышал весь разговор профессора с Гусом.
— Мне думается, я знаю, куда мы едем, — сказал он Сетракяну.
— Нет, не мы. — Вид у профессора по-прежнему был отсутствующий, словно мысли его витали где-то очень далеко. — Только я.
Сетракян вручил Василию «Окцидо Люмен» и свой блокнот — толстую школьную тетрадь.
— Мне этого не надо, — сказал Фет.
— Вы должны это взять. И не забудьте, Василий: Садум, Амурах. Вы можете в точности запомнить два столь важных слова?
— Я не собираюсь ничего запоминать. Я еду с вами.
— Нет. Книга — вот что сейчас самое главное. «Серебряный кодекс» следует хранить самым тщательным образом, чтобы Владыка не наложил на него свои когти. Сейчас мы не можем допустить, чтобы книга пропала.
— Мы не можем допустить, чтобы пропали вы. Сетракян лишь отмахнулся.
— По сути, я и так уже почти что пропал.
— Вот именно поэтому нужно, чтобы я был рядом с вами.
— Садум. Амурах. Повторите за мной, — сказал Сетракян. — Вот то единственное, что вы можете для меня еделать. Дайте мне послушать, как вы их произнесете. Я должен знать, что вы сохранили в памяти эти слова…
— Садум. Амурах, — послушно сказал Фет. — Я запомнил их.
Сетракян кивнул.
— Этот мир становится ужасно тяжелым местом, в котором очень мало пространства для надежды. Берегите эти слова — и эту книгу — как… как зыбкое пламя свечи. Прочитайте книгу. Ключ к ней — в моем блокноте. Там их природа, их происхождение, их имя — они все были одним…
— Вы же знаете, я в ней ничего не пойму…
— Тогда идите к Эфраиму, вместе вы поймете. Отправляйтесь к нему прямо сейчас. — Голос старика пресекся. — Вы двое должны держаться друг друга.
— Двое — мы с Эфом, хоть порознь, хоть вместе — не составят одного такого, как вы. Отдайте все это Гусу. Позвольте мне отвезти вас. Ну пожалуйста… — В глазах крысолова появились слезы.
Шишковатая рука Сетракяна сжала предплечье Фета — Василий почувствовал, что сил у старика становится все меньше и меньше.
