допрос, чтобы достичь большей близости между ними. На последнее рассчитывать не приходилось, но крохотная вероятность этого все же существовала, и выковырнуть мысль о том никак не удавалось.
Кафе «État d’âme»[97], тесное помещение на первом этаже бывшего склада, располагалось неподалеку от художественных галерей и колонии живописцев, обитавших в районе Хункоу на берегу Сучжоу Крик. Зал был полон молодыми мужчинами и женщинами, которые выглядели перепутавшими век хиппи. В яркой стремительности шанхайских улиц они бы смотрелись аномалией, но сейчас Инхой в своей элегантной повседневной одежде – черный брючный костюм, туфли на высоком каблуке – чувствовала себя тут чужеродным элементом. Она поддерживала вежливую беседу с Уолтером и хозяином кафе, длинноволосым молодым мужчиной в маленьких круглых очках. Инхой уже хорошо освоила профессиональную манеру общения с верным балансом радушия и отстраненности.
Молодой певец исполнял простые композиции о любви, аккомпанируя себе на гитаре или синтезаторе. Он не был выдающимся музыкантом, но прекрасный голос его мгновенно завораживал и уже не отпускал, всякая идеально взятая нота истекала легко и естественно, будто птичье пение. Медленные тихие мелодии тревожили, тексты повествовали о простодушии и чистоте радостной юности, ныне бесследно сгинувшей. Казалось, певец хочет поделиться своей болью, намеренно раня слушателя печалью и горем. Инхой узнала эту опустошенность во взгляде, и у нее перехватило горло, как случилось в Пекине. Она сделала несколько глубоких вдохов по системе йоги, сумев овладеть собой.
– Сколько ему лет? – шепотом спросила Инхой владельца кафе.
– Я думаю, мы ровесники, значит, двадцать пять – двадцать шесть. Когда-то он был поп-звездой.
Парень выглядел лет на четырнадцать, но печаль его казалась вековой.
– Надо заполучить его на мой благотворительный концерт, – сказал Уолтер. – Парень соберет уйму народа.
После концерта он настоял на том, чтобы самому отвезти Инхой, собравшуюся взять такси. Она решила не спорить и тем самым показать, что между ними нет никакой неловкости, их отношения восстановлены в прежних рамках.
– Только сперва надо заехать в спа-салон, – сказала Инхой, вспомнив, что оставила в кабинете стопку резюме кандидаток на должность управляющей.
Очень хорошо, подумала она, закончить вечер на деловой ноте и развеять всякие сомнения, если они имеются, в том, что мысли ее заняты работой и в планах еще потрудиться дома. Пусть не думает, что она рассчитывает на поздние посиделки в баре. Никто не нуждается в его компании на всю ночь. Ей не одиноко.
По тихим улицам доехали спокойно.
– Очень стильно, – сказал Уолтер, разглядывая деревянную маркизу над входом в салон.
– Я купила ее на рынке Чатучак в Бангкоке. Доставка обошлась в целое состояние.
– Оно того стоило. Мне пойти с вами?
– Нет, не беспокойтесь. Я буквально на секунду, только кое-что заберу.
Салон был темен, лишь полоска света под дверью служебного помещения. Но и она тотчас погасла. Входная дверь оказалась незапертой. В холле Инхой едва не столкнулась с бывшей управляющей.
– Фиби? Что ты здесь делаешь?
Та помотала головой:
– Ничего.
– Девушки сказали, ты ушла совсем. В таком случае надо было сдать ключ. Ты понимаешь, что не имеешь права тут находиться?
– Я кое-что здесь оставила. И пришла забрать.
– Если ты что-нибудь украла, я не замедлю обратиться в полицию. У меня есть все твои данные.
Фиби пожала плечами:
– Мне все равно.
В полутьме Инхой разглядела, что девушка что-то прячет в руке.
– Что у тебя там?
– То, за чем я пришла. Это мое, не ваше. – Фиби разжала ладонь, показав синий брелок в виде кошки, которая, вскинув палочки-хаси к усатой мордочке, поедала пластиковую лапшу.
Она вновь сомкнула пальцы и шагнула к двери, но вдруг замешкалась. На улице стояла машина с работающим двигателем. В желтоватом свете уличного фонаря виднелся профиль Уолтера, разрезанный тенью. Она так испугалась, будто увидела полицейскую машину, подумала Инхой и вдруг поняла, что перед ней нелегалка, девчонка из провинции, подделавшая документы.
– С твоей стороны было крайне безответственно уйти, не предупредив заранее. Да еще это глупое вранье о болезни матери, бабушки или кто там у тебя. Я на тебя полагалась, но ты ничем не лучше прочих. Нельзя верить никому.
Фиби застыла, словно в забытьи.
– Что с тобой? – спросила Инхой.
– Ничего, – чуть слышно прошелестела Фиби.
До чего неэмоциональная девчонка, подумала Инхой. Ей было досадно, что она так сильно ошиблась в человеке, подобное с ней случалось редко. Прежде казалось, что между ними существует взаимопонимание, словно обе настроены на одну неуловимую волну. Но, выходит, нет.
– Как ты могла просто взять и бросить работу? Ты так хорошо справлялась с делами, здесь тебя все любили. Я думала, ты другая, лучше иных. Ты меня подвела.
Не слушая ее, Фиби смотрела в темноту.
– Угу, – буркнула она чуть погодя.
– Что «угу»?
– Ситуация паршивая.
– Не спорю. Верни ключ и уходи.
Фиби отдала ключ.
– Спасибо вам за все, госпожа Лэон, – улыбнувшись, сказала она. Потом вышла из салона, резко свернула влево и быстро кинулась вдоль домов, точно вспугнутая мышка. Вот добралась до угла и скрылась из виду.
Инхой прошла в кабинет, взяла нужные бумаги и, уходя, заперла входную дверь. В машине Уолтер, сосредоточенно хмурясь, что-то печатал в телефоне.
– Извините, что задержалась, – сказала Инхой. – В салоне я застала бывшую работницу. Она пробралась тайком и, видимо, хотела что-нибудь украсть, хоть и открещивается напрочь.
– Вот как? – Уолтер оторвался от мобильника.
– Ладно, она уже ушла. Хочется верить, навсегда. Люди этого сорта все одинаковы. Послушайте, у вас усталый вид. Я спокойно доберусь на такси, вам незачем везти меня в этакую даль.
– Нет-нет, все в порядке. Просто у меня тут заморочка с одним письмом.
Ехали молча, но Инхой не чувствовала неловкости. Прекрасно, что восстановлены личные и рабочие отношения, думала она; вечер подтвердил, что она способна управлять своими эмоциями.
Прощаясь, Уолтер сказал, что ему не терпится приступить к их проекту. Он обещал позвонить на днях, максимум через неделю. Затея потрясающая, пора браться за работу всерьез.
Как не забыть – случай из практики, окончание
Мы поехали автобусом в Куала-Лумпур. В тот год дожди зарядили рано, дорогу на Куантан затопило, пришлось делать крюк. Ехали долго, всю ночь. На остановке в Куала-Липис мы поели пирожков с карри и курицей и сиамскую лапшу, после которых у меня так крутило живот, что я прям корчился от боли. Отец же пребывал в отличном настроении и неумолчно говорил о том, что станет делать, получив добро на сохранение отеля. Он возьмет еще один кредит на покупку механического устройства для сбора птичьих гнезд – это выйдет дешевле, чем, по примеру
