же они? – все еще недоумевая, снова спросил генерал у отца Нектария.
– Тут, в трехстах метрах от острова, в потопленной барже стоят, личиками вверх устремленные, словно бы живые еще, и молят нас о помощи…
– Да как же такое возможно? – неожиданно прорвалось уже у Егора.
И тут они увидели на глазах старца обильно выступившие слезы.
– Однажды в ясную солнечную погоду, – продолжал он, – ехал я на своей лодчонке и вдруг вижу ворон над моей головой кружит и не улетает.
– Мою ли смерть чаешь? – крикнул я ему, перестав грести.
А он сделал еще один круг и улетел.
В это время вода вдруг неподвижно застыла, бросил я взгляд в глубину вод, солнечными лучами высвеченную, да так и застыл, увидев сие злодеяние… Они и по сию пору там.
Вскоре мы распрощались, но прежде попросили отца Нектария его молитв за нас с Егором. И договорились, что Егор не станет дома ничего рассказывать о сегодняшней встрече. По крайней мере, пока что-то не изменится в самой нашей стране…
Прочитав эти строки, Кирилл дошел до кухни, где достал бутылку виски, налил половину стакана и выпил со словами:
– Господи, как же такое возможно?
Часть девятая
Рюрик
Дача Судоплатова
Судоплатов застал Кирилла утром следующего дня в гостиной, где он, очевидно, и заснул. На столике рядом лежал его дневник и стояла пустая бутылка виски.
Генерал посмотрел место, отмеченное закладкой, а потом прошел на кухню, чтобы уложить привезенные им продукты в холодильник и что-то приготовить курсанту на завтрак.
Кирилл проснулся где-то через час. Умылся и мысленно поблагодарил Судоплатова за приготовленный для него завтра, налил большой бокал кофе и снова погрузился в чтение оставленого на столе дневника.
Странички из дневника Судоплатова
«Продолжая собирать материал для своего дневника, я просмотрел послевоенную кинохронику: увидел остовы того, что осталось от разрушенных городов и сожженных деревень… и в очередной раз удивился тому, как при общей разрухе мы смогли вообще что-то начать делать.
В течение следующего года в Средней Азии закончилось строительство крупного уранодобывающего предприятия на базе месторождений Киргизии, Таджикистана и Узбекистана.
В поселке Сарово Мордовской АССР конструкторское бюро уже вело работы по созданию первой советской атомной бомбы.
На заседании Специального комитета при Совете Министров СССР был решен вопрос о месте строительства мощного циклотрона, а также о проектировании и сооружении резонансного ускорителя электронов.
В декабре запущен первый исследовательский уран-графитовый реактор и осуществлена самоподдерживающаяся цепная реакция…
Но ведь оставались еще и мощнейшие заводы на Урале. Когда только начинали их строить, скептики часто задавались вопросом: почему так далеко от центра страны. Лишь теперь мне, например, это стало понятно. Сталин уводил их как можно дальше в глушь, чтобы в случае войны ни один немецкий самолет не смог долететь и причинить им вреда. Я вспомнил то, что еще совсем молодые будущие наркомы Ванников, Устинов и Байбаков выезжали за границу как простые клерки и секретари самых разных правительственных групп, а уже в Англии, США, Германии, Франции и Италии с помощью наших разведчиков скупали или выкрадывали чертежи их гигантских заводов, мостов, морских судов и всего того, в чем еще так нуждалась наша страна.
Казалось бы, расти и развиваться, если бы не одно но…
То, что чуть позже назовут холодной войной. И в первую очередь это было тесно увязано с поддержкой Западом вооруженных националистических выступлений в странах Прибалтики и Западной Украины. И пока мои люди добирались до Аргентины, я какое-то время невольно участвовал в водовороте событий на Западной Украине.
И вот как-то осенью 1949 года меня вызвали вместе с новым министром МГБ Абакумовым в Центральный комитет партии на Старой площади.
Первое, что неприятно удивило, было присутствие там Хрущева, уже ставшего первым секретарем компартии Украины.
– Товарищи Абакумов и Судоплатов, прежде чем мы обсудим предложения товарищей Кагановича и Хрущева, – начал секретарь ЦК Кузнецов, – хочу вам кое-что напомнить. Наши заверения Рузвельту накануне Ялты в том, что советские граждане пользуются свободой вероисповедания, как вы понимаете, вовсе не означали конца противоборства с украинскими католиками, а тем более с униатами. Наш агент в Риме информировал о том, что Ватикан намерен занять твердую позицию по отношению к Москве из-за преследований украинской униатской церкви.
– Извините, товарищ секретарь ЦК, но если под словом „преследовать“ имеется в виду гибель в боевых столкновениях командиров боевых подразделений, которыми являлись сыновья униатских священников и где капелланами служат архиепископы… Пусть тогда Ватикан хотя бы скажет, чтобы они крестики на своих головных уборах делали более крупными.
– Товарищ Судоплатов, давайте все же по существу, – возразил секретарь ЦК Кузнецов. – Довожу до вашего сведения, что Центральный комитет согласился с предложением товарищей Кагановича и Хрущева тайно ликвидировать руководителя украинских националистов Шумского, который, по сведениям МГБ Украины, установил контакты с эмигрантскими кругами на Западе с целью войти в состав временного правительства – Украинскую Головную Вызвольную Раду. Известно, что еще в начале 30-х годов он позволял себе оспаривать мнение товарища Сталина при обсуждении вопроса о составе украинского правительства, после чего, если вы не в курсе, его имя подвергалось анафеме на всех партийных собраниях и съездах республики. А из тюрьмы его выпустили лишь по причине того, что он частично парализован…
– То есть, вы хотите, чтобы он умер в городской больнице, а не в тюремной? Я правильно вас понимаю? – снова задал
