нем трактата стали счастливой случайностью, но на этом моя удача не закончилась. Я разыскала Лоррейн Уилкокс – слава Интернету! – и обнаружила, что она живет в пятнадцати минутах езды от меня! Вакцин еще не существовало, и прошло много месяцев, прежде чем мы встретились лично, но до того вдоволь пообщались по «Зуму». Она порекомендовала мне онлайн-лекции, познакомила меня с несколькими учеными и прислала всевозможные материалы, включая ксерокопию второго издания «Разных записей женщины-врача», переизданного внучатым племянником Тань в 1585 году. Лоррейн щедро поделилась со мной своим временем и ресурсами, и я, восхищаясь ее знаниями и проницательностью, в глубоком перед ней долгу.
Тань Юньсянь была выдающейся женщиной по любым меркам. По словам исследовательницы Шарлотты Ферт, в стандартном каталоге из двенадцати тысяч известных китайских медицинских работ, которые можно найти в китайских библиотеках, только три написаны женщинами, причем текст Тань Юньсянь самый ранний. Шарлотта Ферт скончалась, когда я работала над окончательной редакцией романа. Она не только вернула Тань Юньсянь из небытия, но и оказала на ученых, изучающих жизнь женщин в Китае, влияние, которое невозможно переоценить. Некоторые утверждают, что без нее эта область не существовала бы.
Многим из рецептов, которые Тань Юньсянь перечислила в своей книге, более двух тысяч лет, и они до сих пор используются в традиционной китайской медицине. Тем не менее о жизни женщины-врача известно мало: скудные сведения содержатся лишь во введении к «Разным записям» – Тань Юньсянь записала слова, произнесенные Досточтимой госпожой на смертном одре, и поведала о визите призрака бабушки, включая предсказание о продолжительности собственной жизни, которое оказалось неверным, – а также в предисловии и послесловии к ним, созданным ее родственниками-мужчинами.
Основные ключи к жизни Тань Юньсянь я отыскала во включенных в книгу историях болезней. Каждую она открывает описанием пациентки, женщины или девушки, обычно обитательницы богатого дома. Китаисты считают, что, скорее всего, эти женщины, девушки и служанки жили в семье мужа Тань. Их реальные случаи нашли отражение в вымышленных историях моего романа: малышка Инин, страдающая от пищевого расстройства из-за чрезмерной любви (история болезни № 11); недуги вдовы Бао, связанные с менопаузой (история болезни № 24); болезнь ее дочери, вызванная чрезмерным плачем, которую Тань лечила на расстоянии (история № 18); проблемы Мэйлин (истории болезни № 4, 23, 27 и 31). Есть и случаи, связанные с женщинами, живущими за пределами особняка: жена хозяина кирпичного завода (история болезни № 3) и женщина-рулевая (история болезни № 2). Я спросила себя, как Тань могла встретить этих женщин. А еще задумалась о том, что могло произойти с Тань Юньсянь после смерти ее сына и внука и почему она никогда не записывала новые случаи, несмотря на то что ее методы лечения, как сообщалось, усовершенствовались в последние годы и многие считали их чудесными. Изменилось ли что‑то в профессиональном плане с возрастом? Стала ли врачебная практика необходимостью – способом заработка, выживания? Ответов на эти вопросы у меня нет.
Я хотела бы отметить некоторых женщин-ученых, вдохновивших меня и многих других писателей и исследователей своими работами о жизни женщин в императорском Китае: Виктория Касс («Воины, бабки и гейши эпохи Мин», «Женщины-целительницы эпохи Мин и Управление ритуалов и церемоний»), Патриция Бакли Эбри («Внутренние покои»), Дороти Ко («Учительницы внутренних покоев», «Сестры Золушки» и «Каждый шаг – лотос»), Сьюзан Манн («Талантливые женщины семьи Чжан»), Ван Пин («Достижение красоты»), Или У («Плод-призрак, ложная беременность и параметры медицинской неопределенности в классической китайской гинекологии» и «Между живыми и мертвыми: травматология и судебная медицина в эпоху Средней Цин», а также ее лекция в «Зуме» «Развенчание мифов в истории китайской медицины»). Я благодарна Тоби Мейер-Фон, которая ответила на мои вопросы по электронной почте и дала интервью по телефону, пролив дополнительный свет на самые разные аспекты повседневной жизни больших особняков, и особенно их внутренних покоев.
Работая над этим романом я, пожалуй, больше, чем когда‑либо прежде, сосредоточилась на описании одежды, косметики, ювелирных изделий и других личных украшений той эпохи. Это было чрезвычайно увлекательно! Когда мне требовалось вдохновение для создания того или иного наряда, я обращалась к изображениям в книгах «Китайская одежда» Валери Гарретт, «Китайская одежда» Хуа Мэй и «Традиционная китайская одежда» Шаожун Яна, а также к картинам династии Мин. За информацией о жизни детей в то время, когда происходит действие романа, я обратилась к книге «Нежное путешествие: дети и детство в позднеимперском Китае» Пинчэнь Сюн и «Китайские взгляды на детство» под редакцией Анны Бэнке Кинни.
Понять различные аспекты традиционной китайской медицины с акцентом на лечении женщин мне помогли следующие статьи и книги: «Рассеивание токсина плода в организме: концепции этиологии оспы в старом Китае» и «Прививание» Цяфэн Чана; «Процветающая Инь: вопросы пола в истории медицины Китая в 960–1665 гг.» Шарлотты Ферт; «Размышления об историях болезни» под редакцией Шарлотты Ферт, Джудит Т. Цейтлин и Пинчэнь Сюн; «Паутина, которую никто не плел» Теда Дж. Капчука; «Расхождение между греческой и китайской медициной» Шигехисы Куриямы; «Женщины, практикующие медицину в Старом Китае» Анджелы Люн, которая также являлась редактором книги «Медицина для женщин в императорском Китае»; «Восточная медицина» Хунянь Сю и других; «Между страстью и подавлением: медицинские взгляды на демонические сны, демонические беременности и женское безумие на сексуальной почве в позднеимперском Китае» Сюфэнь Чэня; «Досуг женщин в эпоху династии Мин» Чжао Куйли и «Женщины-медики в Древнем Китае» Цзинь-шэн Чжэна.
Озабоченность женским репродуктивным здоровьем, вероятно, так же стара, как человечество, и мне довелось поговорить на эту тему со многими знающими людьми, но, пожалуй, наиболее важными, даже пронзительными, стали беседы с Мариной Бокельман, фольклористом, целительницей, другом семьи, ставшей второй матерью для меня. Незадолго до кончины она рассказала мне о Хильдегарде Бингенской, католической монахине, родившейся в 1098 году, которая была настоятельницей монастыря, композитором, писателем и врачом. В своих медицинских трактатах Хильдегарда описывала травы и давала рецепты, которые регулировали менструацию, обеспечивали контрацепцию, предотвращали нежелательную беременность и помогали женщине пройти через беременность и роды.
Несколько замечаний по поводу медицинских терминов и вопросов, затронутых мною в романе.
Термин «детский дворец» датируется первым или вторым веком до нашей эры и до сих пор используется в современном китайском языке для обозначения матки. «Одеревенение пуповины» у младенца в наши дни распознается как столбняк, предположительно полученный во время родов на соломе или когда мать сидит на влажной земле во время или после родов (столбняк до сих пор является одной из основных причин смерти женщин после родов в странах третьего мира). В своей книге Тань пишет о том, как она справлялась с золотушными узлами
