же время он передавал Сицилию герцогу Савойскому, а Англии отдавал не только Минорку, но и Гибралтар, — два пункта, обеспечивавших ей господство на Средиземном море. Франция должна была согласиться на восстановление голландского барьера в больших размерах, успокоить раздражение англичан против французских каперов срытием стен Дюнкирхена и не только признать право королевы Анны на престол и протестантское наследование в Ганноверском доме, но и согласиться на изгнание из страны Претендента.
В связи с ухудшением здоровья королевы вопрос о престолонаследии стоял по-настоящему злободневным, превращавшим всю политику в партийную интригу. Виги были все еще сильны в общинах и доказали силу своей партии среди лордов тем, что отвергли торговый договор, которым Болинброк предвосхитил главный финансовый успех Уильяма Питта, обеспечив свободу торговли между Англией и Францией. Они горячо желали вступления на престол курфюрста; гори, в сущности, не имели в виду ничего другого. Но в вопросе о средствах достижения этого Харли и Болинброк сильно расходились. Харли склонялся к союзу умеренных тори с вигами. Болинброк хотел настолько усилить тори полным унижением их противников, чтобы можно было навязать курфюрсту торийскую политику, каковы бы ни были его личные симпатии. Чтобы сломить влияние своего соперника, он предложил билль о расколе, запрещавший всем диссентерам работать школьными пли домашними учителями; обостряя таким образом еще сильнее вражду тори и вигов, он расстраивал надежды Харли на примирение партий. Однако успех далеко превзошел его ожидания. Виги сочли билль первым шагом к якобитской реставрации. Он встревожил даже принцессу Софию, и ганноверский посланник потребовал, чтобы сын курфюрста, будущий Георг II, пожалованный в герцоги Кембриджа, был в качестве пэра приглашен в ближайший парламент с целью, в случае смерти королевы, обеспечить присутствие в Англии ганноверского принца. Болинброк раздул гнев королевы, который выразился в письме к принцессе, где Анна предупреждала ее, что «подобное поведение может повредить самому престолонаследию». В июле 1714 года Анну уговорили отставить Харли, теперь графа Оксфорда, и образовать единое сильное торийское министерство, готовое поддерживать ее сопротивление требованиям курфюрста.
По мере приближения кризиса обе партии стали готовиться к междоусобной войне. В начале 1714 года виги приготовились к восстанию после смерти королевы и пригласили из Фландрии Мальборо стать во главе, рассчитывая на то, что его имя привлечет на их сторону армию. С другой стороны, Болинброк старался усилить партию тори. Губернатором «Пяти портов», в округе которых должны были высадиться оба кандидата на престол, он назначил герцога Ормонда, известного своими симпатиями к Претенденту; управление Шотландией он отдал якобиту, графу Мару. Но события опередили его планы. Анну вдруг поразил удар. Тотчас собрался Тайный совет; узнав об этом и не дожидаясь приглашения, вигские герцоги Аргайл и Сомерсет вошли в его залу и заняли свои места за столом. Сделали они это по тайному соглашению с герцогом Шрусбери, президентом Совета в торийском министерстве, но соперником Болинброка и сторонником ганноверского престолонаследия. Этот шаг оказался решающим. Совет тотчас признал право Ганноверского дома и назначил Шрусбери лордказначеем; умирающая королева согласилась на это. Болинброк остался государственным секретарем, но сразу оказался без власти и в пренебрежении. Между тем Совет принял нужные меры: ожидая междоусобной войны, он призвал в столицу четыре полка. Но якобиты оказались неуверенными и неготовыми, и после смерти Анны, 10 августа, королем Англии без всякого сопротивления был провозглашен курфюрст Ганноверский Георг, ставший наследником престола.
Глава X
УОЛПОЛЬ (1712–1742 гг.)
Вступление на престол Георга I сопровождалось переменой в отношении Англии к другим европейским государствам. Со времени Плантагенетов она только иногда приходила в соприкосновение с судьбами материка. Революция заставила ее присоединиться к Великой коалиции европейских народов, а Утрехтский мир, как ни позорны были некоторые из его условий, сделал Англию главной преградой честолюбию дома Бурбонов. Революция не только навсегда ввела Англию в круг европейских держав, но и указала ей среди них особое место. Целью Коалиции и войны было установить среди великих держав Европы равновесие сил, основывавшееся, в сущности, не столько на естественном равенстве сил, сколько на соглашении, заключенном боровшимися народами из за истощения их средств в страшной борьбе; если это равновесие будет признано и установлено, они рассчитывали на возможность приспосабливать его к меняющимся политическим условиям времени. Англия и стала главной хранительницей этого равновесия, как оно было признано и определено Утрехтским и последовавшими за ним договорами. Упрямая политика министров первых Георгов навсегда наложила свою печать на политику Англии. Она поддерживала мир и святость договоров, и хотя борьба преследовала своекорыстные цели, но Англия приобрела в ней наклонности, которых она потом никогда не утрачивала. Несмотря на воинственность и властность характера ее народа, она не могла освободиться от сознания того, что ее высшая задача заключается в обеспечении мира как для себя, так и для соседних народов и что лучшей гарантией мира служит признание, вопреки всем трудностям и искушениям, важности международных обязательств и святости договоров.
В самой Англии вступление на престол нового короля сопровождалось поразительными политическими последствиями. При Анне корона вернула себе часть прежнего влияния, утраченного из-за непопулярности Вильгельма III; но при двух следующих государях ее влияние решительно не проявлялось. Они были иностранцами, к которым никто не питал личной преданности, а их характеры отличались такой незначительностью, какая только возможна для людей. Оба они были честными и прямодушными людьми, добросовестно подчинявшимися всем неприятностям положения конституционных королей; но ни у одного из них не было достоинств, которые в глазах всего народа могли придать их честности привлекательность. Георг I был по характеру простым придворным, заботившимся единственно о добывании денег для себя и своих любимцев. Георг II был просто капралом, считавшим себя властелином своего королевства, тогда как на деле он только повторял слова своей жены, заимствовавшей их у министра. Остроумные мемуары эпохи достаточно знакомят нас с их двором; но как политические деятели оба Георга почти не появляются в истории Англии. Вильгельм III Оранский не только пользовался правом отвергать билли, принятые обеими Палатами, но и удерживал в своих руках контроль над внешней политикой. Анна никогда не уступала даже Мальборо своего исключительного права назначать на церковные должности и до конца председательствовала в Совете министров.
Со вступлением на престол Георгов эти ограничения исчезли. После смерти Анны ни один государь не появлялся в Совете министров и не решался отказывать в согласии на акт парламента. Правда, как курфюрст Ганноверский король все еще занимался материковыми делами; но его личное вмешательство вызывало все большее неудовольствие, в то же время оказывая очень слабое влияние
