и гостеприимно предложил Штычке табачку.
— Кухня! Когда обед?! — крикнули из-за загородки.
— Занимаемся! — рявкнул в ответ Пшибыл и, пошарив рукой за мешками с сеном, извлек на свет божий четверть с бимбером.
— Сидай, пан. За встречу выпьем. Располагайся, я только обед заправлю, — с этими словами пан Миколай взял лошадиный зад с колоды и бухнул его в котел с кипящей водой.
— То добже, — удовлетворенно заявил он и обратился к покуривающему Леонарду. — Начисляй, чо там, кухня.
По первой разлили за знакомство. Надо признаться, что отставной флейтист был не первый кухонный рабочий, попавший в лапы повара «Генерала Довбора». Предыдущие пять все как один оказались интеллигентами. Даже те два хитреца, которым казалось, что близость к кухне как-то облегчит их солдатскую долю. Даже эти два на поверку оказались интеллигентами и, после первых же дней с Пшибылом запросились в боевой номер.
И дело было вовсе не в хлебосольном санитаре и не в его пудовых кулаках, а в испепеляющей ненависти остальной команды. Если Пшибыла и боялись трогать, то на подсобниках отыгрывались в полной мере.
— Кухня! Обед давай! — в очередной раз завопили в кубрике.
— Занимаемся! — ответил повар забитым ртом и продолжил, — лежал у нас в Беднарце больной один. Шибко умный господин оказался, но интеллигент. Доказал, что москали у нас букву «цо» украли, с обоснованиями всякими. Еще нашел, что центр вселенной находится в Хылице на улице Паньской двадцать три, у одной его знакомой модистки. И центр этот не просто, а в виде женских панталон построен. Вокруг, стало быть, плоскость, а снутри тектонический разлом. Вот только клистира боялся — как огня, я, говорит, душа тонкая, мятущаяся, мне клистир никак не можно ставить. Так я ему дам раза, так он и успокаивается. А потом опять за свое, еще и жалобы строчит, дескать, я агент охранки и ему в постель гажу.
Пшибыл сжал огромный кулак и посмотрел на Леонарда:
— Ну какой я шпиг? Разве ж агент клистир может ставить? — уверенность в коренном неумении агентов ставить клистир плавала в глазах повара.
— Не может, — подтвердил музыкант, — у нас в Городе был агент один. Вейка, так он по лечебной части только конские яблоки собирал. А так ни-ни, лопни мой глаз.
— Кухня! — взвыл кубрик. Бронепоезд качнуло и ворвавшийся из какой-то щели свежий воздух заметался внутри, путаясь в сырости.
— Это кто там такой горластый? — проревел санитар, но с лежки все-таки встал. Недоваренный конский круп был извлечен из котла, на его место сыпанули пару-тройку котелков плесневелой крупы.
— Что касается москалей, пан добродий, — санитар с трудом жевал жесткую конину, пытаясь размягчить ее бимбером. Шкура и жилы были порезаны совместными усилиями и попали в котел, где дозревала каша. — Что касается москалей, пан. То тут вопрос серьезный. Мне один профессор рассказывал, что они вроде монгольской крови. И выродились из монголов. Он еще говорил, что жесли двух монголов скрестить, то выйдет один москаль. Он даже в Монголию собирался, говорит, поймаю двух монголов и буду скрещивать.
Санитар нес подобную околесицу совершенно серьезно, это и было в настроениях общества. Будто все разом забыли своих соседей, превратив их в последних скотов и зверей. Десятки лет дремавшие глупости вылезли наружу, сделав из нормальных людей безмозглых напыщенных идиотов. Невероятные домыслы, идеи, проекты — все это вскипало пеной и переливалось через край. И попадалось даже в официальных бумагах.
Кстати, тот господин, что боялся клистира, на самом деле выздоровел и сейчас обсуждал выделение средств на поиск центра Вселенной в размере пары миллиардов польских марок.
— Уже доказано, что центр Вселенной находится на территории Ржечи Посполитовой, — кипятился господин, вытирая кафедру рукавами, — осталось только найти его. И эта задача не составляет особой проблемы при научном подходе к ее решению.
— Ну, а как же вы его найдете, пан добродий?
— Мой научный метод зиждется на европейских демократических ценностях, — гордо заявил клистирный господин.
В четырехстах верстах восточнее его бывший санитар почесал пятку и блаженно жмурился, выбивая трубку о край котла с кашей.
— А ведь если бы не москали, то все было хорошо, — пан Пшибыл хотел было уточнить, как это хорошо, но не нашелся в мыслях и поэтому проревел в сторону двери, — Эй, команда! Сводный батальон кишечных расстройств! Дежурных давай! Обед обедать.
В дверях тут же затолпились с бачками, куда огромный санитар черпал из котла кашу. Леонард выдавал сухари.
— Сколько человек в кубрике? Двенадцать? Два, шесть, держи, шесть сухарей.
Броневик сонно хлюпал железом о железо. С контрольной платформы раздавались голоса охранной роты и тянуло терпким соломенным дымом. А в кубрике первого и второго броневагона кипели нешуточные страсти. Каша из лошадиной задницы оказалась последней каплей, сорвавшей предохранительные клапаны команды. Подобного не было даже на бунтовавшем в Кронштадте броненосце «Император Павел I». Те несчастные, которым вместо мяса достались тоненькие полосы бархатистой шкуры, возмутились. Первой ласточкой надвигающейся бури стал тихий вопрос:
— Да что же это за курва, братцы?
Говоривший поднял глаза от котелка.
— Что за курва, братцы? — повторил солдат демонстрируя ложку, к которой прилип кусок шкуры старой лошади. — Цо то ест зробйоне? Дже ми горжей ниц псы?
Сравнение с собаками упало на подготовленную почву. Толпившиеся за сухарями жолнежи притихли, как морская волна набиравшая силу. Из толпы начал подниматься тихий ропот. Огромный санитар, почуяв неладное, сунул в руку пана Штычки поварской черпак, а сам занял позицию рядом.
Как и все мятежи, революция в пулеметном вагоне вспыхнула как порох. Стоявшие в проходе солдаты бросились кто куда, а взамен из полутьмы в открытую дверь кухни полетели миски с кашей из коня, куски угля и деревянные лавки.
— Бий их, хлопци!!!! Кухаря лови!!! Курва!!!
Получив миской в лицо Пшибыл взревел и раненым медведем дернулся вправо под защиту тонкой перегородки. Даже при его габаритах и силе противостоять разъярённой толпе было невозможно. Сдернув с массивной талии ремень, он привычно намотал его на руку, оставив свободным конец с бляхой. Соорудив незамысловатое интернациональное оружие, которое использовали солдаты всех времен и наций испокон веков. Подмигнув пану Штычке он занял оборонительную позицию у двери.
— Ну, кто там самый
