этой борьбе зависели от победы в этом поистине судьбоносном конфликте, когда на кону стояла жизнь лорда-наместника Ирландии. Поэтому вся ирландская политика Страффорда стала не более чем материалом для его обвинения, политики Ирландии не имели для него значения, они были важны только в качестве свидетелей для его обвинения.
Но политическая жизнь трех королевств – Англии, Ирландии и Шотландии – не могла прекратить влиять друг на друга просто потому, что для Англии появилась политическая необходимость разрушить плоды трудов Страффорда в Ирландии. В то время как Джон Пим прекрасно понимал, что он делал в Вестминстере и какие последствия для парламента и правительства страны будет иметь падение Страффорда, но не мог понять, что ему следует предпринять против Ирландии и какие последствия от всего этого будут для трех королевств.
Шестнадцать из двадцати восьми пунктов обвинения касались политики Страффорда в Ирландии. Против него было выдвинуто два основных обвинения: что он способствовал усилению власти короля при помощи Суда Замковой палаты и вторгался в дела ирландской мануфактуры, в ее производственный процесс и в таможенные сборы. В Англии были особенно непопулярны прерогативные суды и вмешательство государства в торговлю. Обвинять Страффорда, что он проводил ту же политику в Ирландии, означало бросить тень на политику Карла в Англии.
Пим в своих нападках на Страффорда принял сторону самых беспринципных поселенцев в Ирландии, которые были представлены в английском парламенте. Их многочисленные родственники были готовы в любой момент оказать им поддержку. В ирландском парламенте, который продолжал заседать в Дублине, те же самые люди, молчавшие, пока Страффорд имел влияние, перешли к активным действиям, как только его падение стало неизбежным. Страффорд, когда король призвал его в Англию, оставил вместо себя в Ирландии своего близкого друга и правую руку Кристофера Уондесфорда, который был слишком мягок по своей природе, чтобы противостоять оппозиции, которую сдерживал только страх перед Страффордом.
По различным причинам большинство ирландского парламента теперь было настроено против Страффорда, и за небольшим исключением переселенцы-протестанты и ирландские католики объединились, чтобы открыто высказывать свое мнение, а не молчать, как раньше. Блокада шотландских портов во время войны нанесла урон ирландской торговле, и почти все протестантские поселенцы Северной Ирландии, будь то англичане или шотландцы, проявляли симпатию к ковенантерам и отвергали присягу на верность королю, которую им навязал Страффорд. Ирландская армия безбедно существовала на деньги, выделяемые парламентом, и большинству поселенцев это не нравилось, они подозревали, что Страффорд намеренно вооружает и проводит военную подготовку местного воинственного населения. Репрессии со стороны епископов Дауна и Дерри против жителей Ольстера, симпатизировавших ковенантерам, вызвали у них антицерковные настроения.
В то время как недавние переселенцы и неистовые протестанты просто ненавидели Страффорда, католики-ирландцы из джентри потеряли в него веру. Он был популярен в течение того времени, когда они верили в его силу; они поддерживали его планы по перераспределению земли, потому что надеялись на окончательное решение земельного вопроса, что будет покончено с неопределенностью и постоянным страхом экспроприации своих арендованных наделов; в таких тяжелых условиях прошла жизнь предыдущего поколения. Теперь, когда Страффорд находился под следствием в Англии, а земельный вопрос так и остался неурегулированным, их положение еще более ухудшилось. Они не испытывали особых чувств к этому человеку, который, давая обещания на будущее, исполнить которые теперь был не в состоянии из-за своего положения, заставил их отдать свои фермы на милость короля. Подозрения ирландских джентри еще более усилились, когда Страффорд сделал свое последнее важное назначение в Ирландии. Он заменил канцлера Лофтуса на сэра Ричарда Болтона, возглавлявшего казначейство Ирландии, человека 70 лет, имевшего незапятнанную репутацию. Половину своей долгой жизни он проработал в ирландских судах и опубликовал несколько книг, сделавших его авторитетом и знатоком ирландского права. Не было никого среди юристов, кто мог бы превзойти его в знании законов. По своим взглядам он был крайним протестантом. Нет сомнения, что его религиозные воззрения были его личным делом, как и для самого Страффорда. Его политические пристрастия указывали на то, что он не был на стороне беспокойных протестантских поселенцев, он был верным и искренним сторонником короны. Но ирландцы-католики видели в этом назначении только еще одну причину сомневаться в добром отношении к ним Страффорда.
Несчастливый Уондесфорд был бессилен что-либо противопоставить гневным нападкам, направленным против Страффорда и звучавшим со всех скамей ирландского парламента, собравшегося на свою вторую сессию. Обе стороны парламента были готовы предоставить дополнительные обвинения к тем, которые уже были выдвинуты против министра в Англии. Сэр Джордж Рэдклифф, главный личный советник и друг Страффорда, предложил, что они должны рассмотреть те дикие обвинения, которые выдвигаются против лорда-наместника, прежде чем принять их на веру, но его выступление было заглушено многочисленными выкриками с мест. Спустя несколько дней против него тоже было выдвинуто обвинение. Такая участь постигла, по очереди, всех друзей и помощников Страффорда – епископа Дерри, который проводил политику Лода на севере, и беспорочного канцлера Болтона.
В разгар кризиса лорд-наместник Уондесфорд внезапно умер. Ему было всего 48, и, казалось, у него не было серьезного заболевания, кроме зимней простуды, к тому же ему трудно было переносить одолевавшую его тревогу. Ирландия оказалась без представителя короля в Дублине. Страффорд из тюрьмы обратился к Карлу и предложил ему двух кандидатов на должность – лорда Диллона, которого почти сразу король отверг по причине его связей с католиками, и графа Ормонда.
Джеймс Батлер, 12-й граф Ормонд, был самым известным и могущественным нормандско-ирландским лордом. Он воспитывался в Англии, был протестантом и членом епископальной церкви. Его происхождение, образование и, прежде всего, деятельный и пытливый ум притягивали к нему людей со всех концов Ирландии, многие из которых стали его друзьями. Возможно, не было другого такого человека во всей стране, которого так любили бы и которому так доверяли бы. Ему было всего 30 лет; это был высокий, энергичный и красивый молодой человек, которого отличало благородство мыслей и поступков и особое изящество манер.
Его отношениям со Страффордом было положено начало семь лет назад, когда, еще юношей, он затеял ссору из-за права носить шпагу в парламенте. Вскоре, однако, Ормонд в полной мере оценил Страффорда, как и Страффорд оценил его. С тех пор граф стал одним из тех, к кому Страффорд постоянно обращался за помощью при проведении в жизнь своих планов по наилучшему управлению Ирландией.
Ормонд проявил свою лояльность и опыт политика, когда ирландский парламент стал обсуждать вопрос о Страффорде. В течение нескольких дней он удачно отбивал все нападки на лорда-наместника в палате лордов.
Последуй король
