на сносях?
— Да, но он же у нас секач: баба им командовать не будет.
Мазоня засмеялся: треп Зыбули его приятно раздражал.
— Слушай, Зыбуля, ты когда родился?
— А что? Весной. В конце марта.
— Я так и понял. Баламуты рождаются весной. Так пишут: «самые легкомысленные, авантюрного склада».
— А я и не прячусь — авантюрист. До мозга костей. В детстве пацаны за это били.
Они влезли на бугор. Под ногами хрустели остатки податливого серого снега. Мазоня глубоко вдохнул свежего воздуха, напоенного запахом клейко-смолистых березовых почек.
И тут снова вынырнул заяц-русак. Вынырнул и замер от неожиданности — разве он знал, что так получится…
— Беги, подлец! — заорал весело Мазоня. — Беги, пока можется.
И русак рванул в сторону, резво откидывая задние ноги.
— Вот так и живем, — засмеялся Мазоня.
— Альберт велел весточку дать, как вернешься. Примчится на вороных.
Мазоня ухмыльнулся и косо посмотрел на Зыбулю.
— Пока подожди. Надо будет, вызовем.
Они стояли молча. На макушке невысокой ели сидела большая ворона и, тараща глаз, как-то любопытно на них поглядывала…
— Ну ладно, пойдем к костру, — сказал Мазоня. — А то они заждались.
82
Выход Мазони на волю многие группировки в городе расценили как его силу.
Авторитет Мазони стал непререкаем.
В старинном купеческом доме — ресторан «Русь». Резные массивные двери, мясистый швейцар в коричневом костюме с серебряными галунами. Для посетителей, как всегда, мест нет — дверь тяжело и неотвратимо закрывалась перед самым носом.
Каждую среду или четверг, в дни сходняков, ресторан был похож на улей.
На небольшую булыжную площадь съезжались машины. Когда-то незатейливые «москвичи», теперь все больше иномарки, сверкающие дорогой отделкой.
В дни сходняков здесь вершилась власть над подчиненными. Никто, никогда не нарушал того, что решалось здесь. Законы были железные.
Ресторан взяли в окружение цепкой охраной. Крепкие молодцы в теплых спортивных куртках кружились вокруг, как вороны, ищущие добычи. В фойе, на лестнице, ведущей на второй этаж, — всюду свои люди. Зоркие и крутые — они не промахнутся. «Лидеры» давно в сборе, подбивали информацию за неделю. Кроме того, все с нетерпением ждали Мазоню.
Но сначала появился Зыбуля. Прошел по-хозяйски по ресторану, понюхал, как ищейка, между делом игриво ущипнул миловидную метрдотель у входа в зал…
— Знай наших, — простодушно засмеялся он.
Зыбуля спустился в фойе, когда почтенный швейцар, низко кланяясь, пропускал в массивную дверь Мазоню и Федора Скирду. Они медленно, с достоинством поднялись вверх по ковровой дорожке. Зыбуля оставался внизу.
Миловидная метрдотель поклонилась:
— Пожалуйста… Мы очень рады!
Мазоня кивнул ей, как старой знакомой, и прошел с Федором в кабину, увешанную бордовыми бархатными занавесками. Когда-то, при Хозяине, он отсюда начинал свою карьеру.
За белоснежным столом, уставленным закусками, сидели лидеры во главе с Душманом.
При появлении Мазони все встали. Мазоня с полминуты постоял у входа в кабину, затем подошел к каждому — обнялись и пожали руки. Жаль, конечно, что не было Якуба и Мишки Кошеля. Мазоня искоса взглянул на обычные их места и ничего не сказал… И так все было понятно.
Мазоня взял бутылку смирновской водки и сам разлил всем по рюмкам.
— Ну вот мы снова вместе, — просто, по-свойски сказал он. — Фраеров к ногтю! — засмеялся дробным смехом и выпил залпом жгучую рюмку водки.
Все выпили за ним и сразу порозовели.
Мазоня сказал:
— Помянем Якуба…
Все молча выпили за Якуба.
О Мишке Кошеле Мазоня не сказал ни слова. Заложив ногу за ногу, он стал по очереди слушать лидеров — чего уж, давненько с глазу на глаз не разговаривали. Элита, возбужденная водкой и благополучным возвращением Мазони, весьма быстро развязала языки… Говорили по большому счету — о шакалах и крестах, которые было оживились и даже кое-где потеснили бизнес Мазони. О мелочуге молчали: проститутки, спекулянты, карманники словно сговорились — особо провинившихся не было. Знало «болото», что вернувшийся Мазоня ничего хорошего не сулил…
На сходняке все шло чинно и солидно, как и полагалось на таких сборищах. Впервые эту степенность нарушил Васька Золотое Кольцо. Изрядно выпив, он понес околесицу на Душмана — тот, мол, трус, в то время как бригадир его кидал Валера, из-за которого и загорелся весь сыр-бор, — парень «ништяк», вполне способный заменить Душмана…
Душман сидел красный как рак, виновато поглядывая на Мазоню.
Мазоня ощетинился: сощурив глаза, он остро резанул взглядом Ваську:
— Ты что, трепло базарное, совсем забыл, где находишься?
— А я что, — удивился Васька. — Я ничего. Просто Душман навалил в штаны…
— Иди просвежись, — с неудовольствием сказал Мазоня.
Ваську Золотое Кольцо вывели в фойе. Мазоня был страшно им недоволен. И почесав затылок, холодно заметил:
— Нехорошо заводить у себя свору. Я такое не потерплю.
Но, видимо, слова Мазони не дошли. Душман тоже зачем-то вышел и в зале ресторана столкнулся с Васькой, у которого уже «зудило». Сразу завязалась драка. Перевернули столы. Побитая посуда со звоном полетела на пол. Конечно, Васька был увесистее и наглее, чем Душман, но жилистый Душман понимал, что для него все это значило, и, собрав все силы, волком бросился на Ваську. Душман когда-то занимался боксом и сумел нанести несколько точных ударов, но Васька с борцовской мощью свалил Душмана на пол и, задавив своим сильным телом, стал его душить. Чем бы кончилась драка, известно: ярость Васьки все знали — он часто терял рассудок…
Из кабины выскочил Мазоня. Он озверел:
— Выбросите этого паршивца. — И показал Зыбуле на Ваську. — Пить надо тоже умеючи.
Зыбуля и боевики едва разняли дравшихся. Васька с налитыми кровью бычьими глазами ничего не понимал… Изо рта шла пена, он орал:
— Я эту шпану убью!
Но его скрутили, ловко спустили по лестнице вниз.
— Подержите в холодной комнате. Пусть дурак проспится и придет в себя.
Все снова собрались в кабине с бордовыми бархатными занавесками.
Мазоня остыл и был разве бледнее, чем обычно.
— Ну, вот видели… Бацилла и к нам проникла, и нас разъедает.
Налив себе водки, Мазоня мрачно добавил:
— Пить можно, но ум пропивать нельзя. Погибнем от собственной подлости.
Он облокотился на правую руку.
— Душман, расскажи всем, что у вас там за буза?
Душман пошел пятнами, но, пересилив себя, заговорил о Валерке, который под него копал… Главное: что Васька Золотое Кольцо с ним снюхался. И, пожалуй, метит на его, Душмана, место.
Мазоня ухмыльнулся.
— В этом мы разберемся.
В разговор влез Федор Скирда. Он встал на защиту Душмана, заявив, что Васька хоть «базар» у бачков и утихомирил, но, видно, возомнил себя героем.
— Без году неделя, а уже
