вообще не имеет никакого отношения к происходящему, просто какая-то неведомая сила безжалостно косит крылатый народ направо и налево.
Сайтас сильно изменился за это время. Как будто постарел. Шикарная иссиня-черная шевелюра поседела, сдав центральную позицию обширной лысине. Но его просто невозможно не узнать. Холодный ветер, болевой шок и дикий ужас сделали свое дело. Меня начало лихорадочно трясти.
Страх и отчаяние. Потрясающее малодушие, даже для меня. Но других чувств не было. Я так давно ждала этой встречи, что продумала все возможные сценарии, составила сотни блистательных остроумных речей, но, как назло, теперь не могла вспомнить ни одну. Единственное, что тебе осталось, Умбра, — это молча таращиться на приближающегося Хозяина, и надеяться, что у тебя не совсем уж убогий вид. Неожиданно Сайтас пропал из виду, заслоненный чьей-то широкой спиной. Я удивленно моргнула, впервые за все время. До меня никак могло дойти, что происходит. Мысли метались по кругу, как взмыленные лошади по загону. Но когда дошло…
— Гёт, Асеер!!! Пошел вон!!! Ищи себе другое место для ритуального самоубийства, урод!
Белокосый дернулся, будто от затрещины, но не обернулся. Лишь крепче сжал кулаки. Его трясло едва ли не сильнее меня. Изодранная рубашка пузырилась от крови.
— Асеер, пожалуйста. Я себе никогда не этого прощу… подумай о Тиме!
Стоило только помянуть, как тот не замедлил явиться. Выполз откуда-то сбоку со Стрекозой подмышкой и заботливо вложил ее в руку учителя. Хозяин не замедлил шаг. Но посмотрел с легким недоумением. Стоящая перед ним троица даже на самый непредвзятый взгляд смотрелась жутко несообразно, и больше всего подходила для рекламы ритуальных услуг. Истекающий кровью, задыхающийся мужчина. Бледный, как сама смерть, мальчишка с синими губами и бесплотный призрак.
— Сайтас, не трогай их!
Конечно, он не послушал мое мнение, но, как ни странно, учел. «Испепеляющий зной» уже в пути перестроился в универсальный парализующий «Сон праведника». Тимхо отшвырнуло в сторону. Зато Асеер к всеобщему удивлению устоял. Лайдэ-дзи отразила удар, разразившись в ответ такой грязной бранью, что хватило бы на целую гильдию раненых при исполнении профессиональных обязанностей сапожников.
Колдун остановился. Приподнял бровь и ради эксперимента нанес еще один несильный удар, изменив заклинание на боевое. Энергия светящимися струйками стекла по лезвию меча, рассыпавшись у рукояти снопом тусклых, безвредных даже для старой ветоши искр. Стрекоза снова выдержала, правда браниться перестала.
Сайтасу надоело. Охотник вскрикнул и рухнул лицом вниз. Я снова попыталась вскочить. Снова упала. Снова ослепла от боли. На этот раз ненадолго. Хозяин стоял на прежнем месте, наблюдая, как дингир-ур подрывает догматы боевой магии, пытаясь подняться после такого удара, после которого не смог бы оправиться ни один человек. Асеер смог даже удерживать перед собой меч. Правда, раскачивался с ним во все стороны, как тростник на ветру. Рана на лице снова открылась. Теперь дингир-ур был покрыт кровью с головы до ног, и имел удручающий вид. Всем, а уж альбиносу яснее всех, было понятно — единственное, на что ему можно надеяться в предстоящем поединке — что колудна укачает или тот впадет в гипнотический транс.
Сайтас впился в охотника своим жутким, ничего не выражающим, пронизывающим насквозь взглядом. Никому еще не удавалось понять, что за ним скрывается. Одобрение, упрек, ненависть, раздражение, скука, интерес, оправдание, приговор, издевка…
— Что, любишь ее?
Асеер удивленно вскинул голову, тщетно пытаясь прочесть хоть что-нибудь по бесстрастному, мертвенно неподвижному лицу колдуна. С вызовом расправил плечи, надежнее перехватывая рукоять Стрекозы.
— Люблю.
Я позабыла обо всем на свете, уставившись на охотника так, что едва глаза из орбит не вылезли. Но тыльная часть альбиноса хранила гордый нейтралитет, никак не подтверждая и не опровергая сенсационное известие.
— Ну, так женись! — Неожиданно рявкнул Сайтас и еще более неожиданно рассмеялся. — Ты мне нравишься. А то уже внучат понянчить хочется! Дожил, понимаешь, до седых плешей….
Щедрое предложение ошарашило Асеера настолько, что тот позволил колдуну по-отечески хлопнуть себя по плечу и беспрепятственно прошествовать мимо. Внутри меня все разгорелось и заскреблось от нехватки воздуха, прямо как тогда, когда я тонула в Нефритовом Озере. Оказывается в небе тоже можно утонуть…
Кроме всего, в глазах стало двоиться, сделав реальность страшнее любого кошмара. Теперь надо мной стояли целых два Сайтаса. Два колдуна смотрели на меня четырьмя круглыми рыбьими глазами, тянули ко мне двадцать скрюченных пальцев.
— Умбра, деточка моя! Как же ты меня напугала…
Это была даже не последняя капля. На голову, с ревом обрушился весь мировой океан. Я закатила глаза и с большим удовольствием потеряла сознание. Еще бы. Если такие ужасы мерещатся, его вообще пора выбрасывать.
Есть одна байка про мерзопакостного кота, который, сколько его ни прогоняли, ни продавали, ни сбрасывали в мешке в воду, ни отвозили в лесную чащу, все равно возвращался домой. Видимо мое сознание тоже имело дурную привычку постоянно возвращаться в это несчастное тело. Впрочем, возвращение было приятным. Тепло. Светло. Мягко. Кто-то заботливо поправляет одеяло и гладит по голове. Вероятно, в такие моменты первым делом вспоминаешь о маме. Но мне вспоминать некого. Матерью мне был Сайтас. Матерью, отцом, злобной уродливой сводной сестрой, капризным младшим братом, строгой училкой, ворчливым дедом, вредной свекрухой, и занудным соседом. Среди моих знакомых катастрофически мало тех, кто бы предпочел гладить меня по голове, а не снимать с нее скальп. Гёт, в глаза, словно песка насыпали. Сплошные размазанные пятна.
— Таким образом, поверхностная реверберация от данного заклинания в процентном отношении составит…
От испуга мозг разом навел такую резкость, что, при желании, можно было бы со ста шагов попасть белке в глаз. Темная заостренная мордочка с острыми ушками как раз заглядывала через круглое окно напротив. Но увеличение популяции одноглазых белок сейгеш интересовало меня меньше всего. У окна стоял Хозяин. Увидев, что я очнулась, он замолчал, поправил съехавшие на нос очки и улыбнулся, небрежно махнув ладонью. Белка, оказавшаяся на самом деле бортовым самписцом[38] понятливо кивнула и оперативно смоталась с глаз долой.
— Умбра, деточка моя! Как же ты меня напугала…
Зато ты меня больше не напугаешь. Даже этими своими новыми благодушными улыбочками.
— Эту песню мы уже слышали. Где Тим, где Асеер? Что с Шушуней?!
— Грубишь. — Колдун присел на далекий край огромной кровати, заставив меня инстинктивно поджать колени под самый подбородок. — Значит, уже почти выздоровела. Не волнуйся, твои любимцы дрыхнут… без задних ног. Да шучу я, успокойся. Ноги на месте. Двое суток тебя караулили. Только к полудню заснули. В соседний отсек переместил. Девочка осталась во дворце. Она уже почти оправилась
