к перелому кулака. Я перемахнула через Порог, и наобум вынырнула по другую сторону между охотником и его учеником, вдарив по врагу замысловатым оглушающим заклинанием.
Еще не приземлились отлетевшие сарим, Асеер еще не закончил короткое ругательство в адрес лезущих под меч игигов, как нас уже атаковали маги. Я не стала изобретать колесо, да и не успела бы. Резко повела руками, меняя все заклинания на одну мощную волну и посылая ее в обратном направлении. В следующее мгновение зал украсился авангардными композициями из обездвиженных тел. Но передышки не получилось. Успевшие отразить удар кедошим (а Ханой молодец, умеет не только учиться на своих ошибках, но и учить других) спешно плели другие, более хитрые чары, а по наши души уже со всех сторон мчалось сизое облако стрел.
К вящему удивлению публики, вместо того, чтобы превратить цели в дохлых ежиков, стрелы сбились в стаю, сделали вокруг нас круг почета и неожиданно свернули в сторону.
— Умбра, нет! — Тим с воплем повис у меня на руках, но было поздно, смертоносное облако уже неслось в сторону императрицы. Расчет был на то, чтобы отбить у стрелков желание палить почем зря, и еще на то, что застать врасплох Повелителя Цеву невозможно. Но в последний момент я не выдержала и тоже заорала, от страха, что у меня все-таки получилось. Мой вопль подхватили все остальные, включая колдуна. Единственными, кто сохранил спокойствие, были Асеер и сама повелительница. На детском лице не мелькнуло и тени эмоций, когда скулящий от страха злодей нырнул под стол, когда стрела выбила глаз бросившейся на ее защиту молоденькой кедошим, когда, хрипя и истекая кровью, повалились на пол семеро серафим из личной охраны, и даже когда заточенные до рези в глазах жала замерли, едва не касаясь ее смуглой кожи, а потом с шелестом осыпались вниз.
Вопль ужаса сменился угрожающим рёвом. Не дожидаясь приказа, обезумевшие от злости сарим покидали свои ниши, чтобы сплясать на костях жалких людишек, посягнувших на святое святых — жизнь их госпожи. С грохотом распахивались двери, со звоном разбивались окна и стеклянный потолок, не в силах сдержать штурмовые отряды. Сверху штормовой воронкой сворачивалось бескрайнее ржаво-рыжие марево, мчась вниз со скоростью атакующей имперской армии в полном боевом снаряжении. А мы стояли в центре зала, словно в глазу разверзающейся бури. Хотя у меня на этот счет имелись скорее проктологические нежели офтальмологические ассоциации. По сути, вопрос был только в том, долго ли мы продержимся, до того, как сюда нагонят теток со швабрами, чтобы отскребать наши останки. Но я собиралась дать уборщицам отдохнуть, как можно дольше. Вытащила за древко бесхозную алебарду, лихо крутанула над головой, разминая здоровое запястье, и ободряющее улыбнулась Тиму.
Каково же было мое удивление, когда он внезапно отшвырнул свой меч.
Следом полетели клинки охотника.
— Мы так решили. — Митича колотила нервная дрожь, но взгляд оставался твердым и осмысленным. — Мы все равно погибнем. Но ведь они в этом не виноваты. Их кто-то любит, ждет…
— Они не должны умирать. — Закончил за него Асеер, глядя на меня так, словно он был святым проповедником, а я жутким кровожадным монстром, собравшимся коварно и безжалостно перерезать безобидную императорскую армию.
— Во, придурки!
Нет, они точно доконают меня своим великодушием. Благородные олени. Таким героям только и осталось место, что в заповедниках или сказках. В реальном мире сражаются до последнего, пока кишки не вывалятся, а не вскидывают лапки при виде каждой вселенской несправедливости. Ну да, этот грабитель с окровавленным топором ни в чем не виноват, у него просто не хватало денег купить подарок на матушкины именины. Прекратите вырываться, людоед уже старенький и больной, ему нельзя волноваться. А эти милые добрые ан'геллу просто не могут ослушаться приказа. Повиновение императрице у них в крови, сидит глубже, чем глотательный рефлекс. Конечно, легко оправдываться чужими приказами! Давно пора научиться своей головой думать…
Я злобно тренькнула алебардой об пол, собираясь подойти ближе. Но примкнуть к рядам героев мне было не суждено. В глазах неожиданно потемнело. Прощай, сознание. Похоже, мы расстаемся навсегда…
Ага, как же. Я пришла в себя оттого, что стала задыхаться. Мой отчаянный хрип вспугнул облачко перьев, суетливо закружившихся в приглушенном золотистом свете. Пока непонятно, уже в том или еще в этом…
На подземное царство не похоже. Но и императорский зал, признать было сложно. Все вверх дном. Обломки. Обрывки. Обрубки. Осколки. Пыль столбом, словно разом встряхнули все дворцовые ковры. Или словно случился мощный магический взрыв…
Сверху раздался дикий вибрирующий визг, пробрав меня до мозга костей.
Над головой пронеслась императрица Белогорья с мечом в одной руке и черной звездой заклинания в другой, голося, как подбитая чайка, получившая под зад метко брошенным ботинком. За ней с утробным боевым гиканьем проследовала вся остальная крылатая ватага. Куда это они?
Сквозь огромную дыру в стене, как раз за тем местом, где раньше сидел эранский посол, а теперь лежала груда камней, с любопытством заглядывали последние лучи солнца. На светлом фоне закатного неба отчетливо вырисовывался темный человеческий силуэт. Руки в карманах. Сутулые плечи. Чуть опущенная голова. С первого взгляда можно подумать, что он просто проходил мимо и решил заглянуть из праздного любопытства.
Первое впечатление обманчиво. Я попыталась вскочить, но правую ногу внезапно свела такая жуткая боль, что потемнело в глазах. Успела увидеть только, как вся громада имперского войска обрушивается на этого одинокого маленького человечка.
Когда зрение вернулось, войска уже не было и в помине, а самая могущественная волшебница Белогорья бессильно висела в магических силках, распятая над камином, словно трофейное чучело гигантской птицы. Человек даже не вытащил руки из карманов. Он задумчиво поддел носком сапога торчащую из груды камней руку с золотым перстнем и лениво перешагнул через труп. Ему не привыкать.
Удрать в тень не получилось. Порог с хладным презрением отбросил меня назад, впервые за много лет не позволив даже приблизиться. Новая попытка подняться не принесла ничего, кроме боли. Я нервно всхлипнула и отбросила в сторону юбку. Гёт. Коленная чашечка была жутковато вывернута кнаружи, словно под кожу сбоку заснули острый черепок разбитого кувшина. Гёт! Да какая в принципе разница?! Даже если бы у меня были еще три запасных ноги, бежать все равно бесполезно.
А он шел медленно, глядя прямо перед собой. По привычке, не из-за боязни споткнуться. Вещи и мертвецы отползали с дороги с вежливой предупредительностью, как живые. Живые, рискнувшие загородить ему путь, быстро раскаивались. Создавалось впечатление, что этот спокойный задумчивый человек
