– И зачем же?
– Чтобы добыть доказательства, – девушка махнула рукой в сторону дома, и Макс не сразу понял, что именно она пытается ему показать. Ей пришлось пояснить. – Камеры!
И действительно – по периметру дома можно было то тут, то там рассмотреть белые, странно контрастирующие с жёлтым песчаником, точки видеонаблюдения с пучком проводов и видеокамер на каждой.
– У вашего местного шантажиста явно паранойя. Впрочем, если Роуэн погибла здесь, то хоть одна из камер должна была это заснять, так?
– Так, но… – пыл Макса чуть остыл, и он раздражённо потряс головой. – Но это частная территория. Без ордера видео не запросить.
– Вот именно. К тому же версия с Диккенсом особо не разрабатывалась, поэтому ваш брат решил пойти другим путём.
– Почему же он тогда молчал? Почему не сказал обо всём сразу – о тайной тропе, о камерах и прочем?
– Потому что тогда сюда нагрянула бы полиция с обыском, а этого Марку тоже не хотелось. И хотя сама мысль найти записи с камер входила в его план, основной она всё же не была. Главной задачей вашего брата было ограбление, но непростое. Ему не нужны были деньги или драгоценности. Он искал кое-что покруче и пожирнее…
– Компромат, – догадался Макс. Конни кивнула.
– Не корысти ради, – она чуть покачала головой. – Нет, я так не думаю. Скорее, он хотел защитить кого-то или защититься самому. В любом случае, это его благородство сыграло с ним злую шутку, и теперь он в ловушке. Он может сознаться в том, зачем сюда пробрался, но тогда придётся признаваться и в том, что именно он хотел найти.
– Дурак! – хмыкнул вожак псоглавцев беззлобно. – Лучше б просто сказал, что хотел раскрыть убийство Роуэн…
– Рискованно. Всё равно остаётся вероятность обысков и обнародования найденных у Диккенса документов.
– И кого, по-вашему, он так рьяно защищает?
– Думаю, что знаю ответ на этот вопрос.
– …но не скажете?
– Пока нет. Сначала надо бы кое в чём убедиться, – глубоко вздохнула Констанция и смело шагнула за порог калитки, направляясь через сад к дому Диккенса. Глаза Макса округлились, и он не сразу сообразил, что происходит. Уважаемая госпожа Ди Гран собиралась вломиться в чужой дом.
– Стойте! – догоняя её, выпалил Аткинс. – Он же может быть дома!
– Может, – кивнула она, – поэтому советую вам говорить тише.
– И камеры!..
– Они не работают, – смело парировала девушка. – Я в этом уверена. При встрече у комиссара, когда вашего брата арестовали, я попросила Диккенса предоставить записи, чтобы увидеть проникновение Марка в дом. Тот аж весь побагровел от напряжения и записей не предоставил…
– Он мог бояться, что все узнают про тропу, – резонно заметил Макс, но Конни даже не замедлила шаг.
– Ни одна из этих камер не смотрит в сторону тропы – сами посмотрите. Только на сад, на входы-выходы и на территорию с фасада. Про последнее я лишь предполагаю, но это было бы логично.
– Ну и что же вы задумали? – ухватив девицу за плечо, резко останавливая её, выпалил псоглавец. – Повторить судьбу брата? Обокрасть шантажиста? Или вам в тюрьме посидеть захотелось?
– Я не собираюсь грабить шантажиста. Мне, в отличие от Марка, плевать на мелкие грешки и супружеские измены местных жителей. Я хочу изобличить убийцу, поняв, как именно всё произошло. Бедная юная девочка, презираемая всем городом, верой и правдой служила этому, мягко говоря, сомнительному джентльмену, а потом – Бах! – удар камнем по голове. И её больше нет. И заступиться за неё некому. И даже вашего братца куда больше заботит баба, с которой он спит, чем эта трагедия!
– Так вы действительно думаете, что это Диккенс её убил? И Лили тоже? – игнорируя последние тезисы, спросил Макс после продолжительной паузы. Взгляд его потемнел и наполнился пугающей холодностью. Он смотрел на Конни долго и выжидающе. Казалось, его уже нисколько не волнует тот факт, что они оба находятся в поле зрения хозяина дома, если тому вдруг вздумается полюбоваться садом из окна.
– Я думаю, как минимум, в случае с Роуэн у него были возможность и мотив, – сдержанно ответила девушка, тщательно взвесив каждое своё слово.
Они оба замолчали на мгновение, и это их спасло. Внимательно изучая хищное лицо Макса, Конни вдруг как будто ясно услышала волчий рык и на крохотную долю секунды даже поверила, что это псоглавец внутри него издаёт эти звуки. У Аткинса же с воображением всё было куда проще, поэтому, лишь уловив шевеление и рычание где-то поблизости, он вдруг схватил девушку за плечо и рванул обратно к калитке.
– Что?! – растерянно выкрикнула она, не особенно соображая, о чём конкретно спрашивает. С трудом она переставляла ноги, поспевая за удерживавшим её мужчиной, когда поняла, что их преследуют. Ухоженный сочно-зелёный газон скользил у неё под ногами, поэтому она чуть было не растянулась на траве, когда попыталась обернуться и рассмотреть того, кто мчался за ними, стремительно сокращая расстояние. На фоне особняка из жёлтого песчаника вырисовывался стройный силуэт животного, покрытого сверкающей чёрно-коричневой шерстью, с вытянутой мордой и пастью, наполненной белыми и острыми, как ножи, зубами. Оно даже не бежало, а словно бы парило в воздухе, и лишь клочки почвы и газона, разлетавшиеся в разные стороны, были доказательством того, что лапы животного всё-таки иногда касались земли, рассекая её острыми когтями. Конни испуганно вдохнула и не смогла выдохнуть, потому что уже у самой калитки Макс вновь обхватил её за талию, вышибая весь дух из тела девушки. Он фактически перекинул её через проём в заборе, затем нырнул следом и захлопнул дверь за одну секунду до того, как чудовищный зверь, захлёбываясь рыком и слюной, настиг бы их. Всем своим мускулистым телом огромный доберман рухнул на кованые прутья, просовывая меж них свою огромную дьявольскую морду. Ограда была старой, а пёс – пугающе сильным. И Констанция и Макс быстро поняли, что калитка, наспех запертая ими какой-то корягой, его не удержит.
– Вниз! – бодро скомандовал Аткинс, и Констанция подчинилась без колебаний. Они, соскальзывая и отбивая ноги и задницы, кое-как продвигались по каменной лестнице обратно к реке, когда позади раздался пугающий металлический скрежет и лай. Казалось, доберман снёс калитку напрочь, и гнев его от этого лишь усилился.
– Держись! – раздалось у девушки над ухом, когда она вдруг почувствовала, как отрываются её ноги от твёрдой почвы под ногами. Аткинс всё с той же поразительной лёгкостью, доступной разве что тяжелоатлетам, швырнул растерянную и до смерти напуганную девушку на камни, уводя с лестницы. Беспощадная гравитация тут же включилась в игру, и тело Конни, как по маслу, заскользило вниз по склону, стремительно приближаясь к бурлящей реке. Дав неподдельному ужасу волю, госпожа Маршан завизжала настолько громко и пронзительно, насколько позволяли ей голосовые связки. Крик оборвала резкая остановка – это Макс, скользивший по склону следом, ухватил девицу за плечо, чуть не вывихнув его. Резкая боль полыхнула по всему телу, но «насладиться» ею Конни толком не успела, потому что тишину безлюдной набережной вновь нарушил крик, похожий на детский плач. Не способный ни за что уцепиться, пёс проскользил в паре метров от своих жертв и, барахтаясь как уж на сковородке, сорвался со склона в бурлящий и пенящийся речной поток.
