с ним по телефону и спросили, сыграет ли он с нами на Sonisphere.
– Я сегодня не смогу…
– А нам сегодня и не надо, – перебил я. – Нам предлагали пару недель концертов, но мы отказали. Планируем отыграть только в Небуорте. Это такое историческое место. Мы лишь хотели предложить, может, тебе будет интересно.
Джон на секунду замолчал, и я решил, что у нас есть шанс. Буш спросил, может ли он взять недельку на раздумья. Без проблем. Он перезвонил нам в понедельник и сказал, что согласен. Конечно, в глубине души мы надеялись, что он так круто проведет время, поймет, как сильно ему недоставало группы, и решит вернуться. Я на это не рассчитывал, но было бы идеально. Мы прилетели в Англию, и за день до концерта немного порепетировали в лондонской студии. Все было как прежде. Выступление прошло великолепно.
Когда мы вышли на сцену, воздух был буквально пропитан эмоциями. Перл стояла сбоку сцены и не могла сдержать слез. После выступления я был настолько вымотан, что у меня кружилась голова, и мне пришлось присесть в гримерке. Я едва не отрубился, а ведь я даже не курил травку. Все испытывали чувство эйфории, и мы надеялись, что Джон чувствовал то же самое. Возможно, мы сами себя обманывали, но искренне верили, что после такого он уж точно вернется в Anthrax.
Я постарался приложить всю свою волшебную силу убеждения. «Разве тебе не хочется снова этим заниматься? – спросил я, стараясь говорить мягко и не давить. – Дети твои чуть подросли. Мы можем гастролировать меньше, а ты, если захочешь, можешь брать с собой семью».
Но ему было неинтересно. Ему понравилось выступать, но вернуться он был не готов. В начале следующего года мы спросили его, отыграет ли он с нами концерты на фестивале Soundwave в Австралии, и, к нашему удивлению, он согласился. Вот тогда-то мы и начали с ним серьезные переговоры о записи пластинки. Альбом «Worship Music» был практически готов. Пилотный вокал был готов, и мы сказали Джону, что вышлем ему музыку.
«Я не уверен насчет записи альбома, – ответил он. – Выступать время от времени – это одно, а записывать альбом – большая ответственность. Это не для меня. Я к такому не готов».
Мы все равно отправили ему MP3 с готовым материалом, и я сказал: «Просто послушай и скажи, что думаешь».
Вскоре он мне ответил:
– Материал классный. Но что, если мы не сможем превзойти альбом «We’ve Come For You All»?
– Говорю тебе, с этими песнями мы его превзойдем.
Я подумал, что Джон реально настроен вернуться. Мой осторожный оптимизм начал себя выдавать.
– Да, мне очень нравится наш новый материал. Ты хочешь начать сочинять тексты?
– Ну, у меня есть кое-какой материал, который мне очень нравится в лирическом и мелодическом плане, но я все выброшу, если ты хочешь начать с чистого листа.
– Нет, если тебе нравятся твои идеи, я их выслушаю.
Казалось, все медленно движется вперед. Конечно, это были только маленькие шажки. Мы заманивали его к себе. В конце концов он бы не смог устоять. Это же Джон, мать его, Буш. Мы чувствовали, что у него это в крови. Мы отыграли концерты на пяти крупных фестивалях в Австралии, и все прошло замечательно. Джон пел с энтузиазмом и агрессией одаренного подростка, который только-только пришел в свою первую группу. Мы были в лучшей форме. Тем не менее, когда мы прилетели домой, появилось много трений и раздражительности. Пришло время определиться – либо ты садишься на горшок, либо дай посрать другим.
В конце концов Джон согласился. Он попросил нас отправить ему всю музыку, которая у нас есть, и он был готов составить с нами контрактный план. Нашим менеджером был Марк Аделман из CAM, это часть империи Ирвинга Азоффа. Это он вернул Дэйва Эллефсона в Megadeth. Он был невероятно самоуверенным, и мы верили, что он сможет договориться с Джоном. Мы организовали встречу в офисе Аделмана в Лос-Анджелесе. Там были я, Джон, Чарли и Фрэнки. Все находились под впечатлением, что мы выйдем с этой встречи с Джоном Бушем в роли вокалиста Anthrax. Тогда бы мы закончили запись «Worship Music» и вернули Anthrax на металлический Олимп. Все уселись и начали, как обычно, трепаться и угорать. Марк расписал план на восемнадцать месяцев, в течение которых выйдет пластинка и мы откатаем несколько сольных туров на крупных площадках. Когда заговорил Джон, мы внимательно слушали:
– Простите, что прерываю, но я не смогу.
В комнате повисла гробовая тишина. Еще вчера я разговаривал с Джоном, и он был готов. Прошло шестнадцать часов, и мир снова перевернулся вверх тормашками.
– Я не смогу, – повторил он.
– Мы все пришли на эту встречу, чтобы строить планы, – сказал я. – Ты же сказал, что вернулся. Ты сам сказал, что хочешь этого.
– Знаю, – ответил он, – но я всю ночь об этом думал, и меня резко вернуло в реальность. Я не тот, кем вы хотите меня видеть. Если бы нужно было просто ездить и каждые два-три месяца выступать с концертами на крупных фестивалях и так далее, тогда ладно. Я бы с радостью. Но вам нужен вокалист, который будет выкладываться по полной.
Он знал, что в поддержку альбома придется откатать минимум 150 концертов, к чему он не был готов. Он не хотел разлучаться с детьми на столь долгий срок. Джон сказал, что мыслями будет не с нами, а нам нужен тот, кто отдаст себя целиком и захочет поехать на гастроли.
«Просто я уже не тот, – добавил он. – Радости мне это не принесет. Я не держу на вас зла за прошлое. Я люблю вас, парни. Концерты, которые мы недавно отыграли, были охуительными, но я смогу поехать, если вы скажете, что дадите не больше тридцати шоу. Но если вы так скажете, это будет вранье».
Мы были поражены и лишились дара речи. Мы смотрели на Джона, друг на друга, в пол. Мы были так близки…
После долгого молчания Марк спросил, есть ли у кого-нибудь идеи. Я ответил, что не хочу прослушивать новых вокалистов. И тогда Чарли предложил вернуть Джоуи. Фрэнки, Марк и даже Буш согласились, что это лучший вариант и отличная идея. Несколько странно было слышать такое от Джона, потому что именно из-за потенциального участия Джоуи в реюнион-туре Буш был недоволен ситуацией.
«Помните, что случилось в конце реюнион-тура? Откуда нам знать, захочет ли Джоуи вообще возвращаться? Ему было с нами нелегко. Как такое в принципе может сработать?»
Отныне это стало нашей основной темой разговора, и именно предстоящий тур «Большой четверки»
